Книга Где сокрыта библиотека, страница 171 – Изабель Ибаньез

Он снял жакет и упругую подкладку живота, опоясывающую все его тело, сложил их и кинул через плечо, выставив на обозрение свое мощное телосложение.

Горячие слезы побежали из моих глаз, они обжигали лицо и капали с подбородка, пока я вглядывалась в его лицо.

Отец посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

Мягким голосом, который я узнала бы из тысячи, он произнес:

― Hola, hijita³⁰.

Я наклонилась вперед, обхватывая руками живот. У меня перехватило дыхание, и я изо всех сил старалась удержаться на ногах. Я вспомнила момент, когда впервые получила письмо Рикардо в Аргентине, и почувствовала, как у меня сдавило горло, будто я кричала несколько часов. Сейчас я ощущала то же самое, и я не могла вымолвить ни слова, не могла даже вдохнуть полной грудью.

Папа был жив. Жив, как я и надеялась. Только он был мистером Стерлингом, человеком, которого я ненавидела. Человеком, основавшим Врата Торговца.

Преступник, лжец, аферист. Вор и убийца: я вспомнила слова Уита о том, что мистер Стерлинг ― Dios, что папа― отдал приказ убить молодого парня посреди улицы.

Папа помог мне добраться до стула, и я рухнула на него, тяжесть осознания легла на плечи тяжким грузом. Он положил мне на колени платок, и я вытерла лицо и высморкалась. Затем он поддался вперед и обнял меня за плечи. От него пахло иначе, терпко и немного химически; вместо библиотеки, я представила лабораторию. Папа погладил меня по спине, но я оттолкнула его.

― Не трогай меня, ― сказала я.

Если он еще раз прикоснется ко мне, то я не смогу не закричать.

Его руки опустились, и он настороженно посмотрел на меня.

Мне не нужны были ни его утешения, ни его незнакомый запах, ни его проклятый носовой платок. Мне нужен был мой отец, а не этот незнакомец, который наживался на чужом наследии. Не этот незнакомец, который был убийцей.

Но кем бы я ни считала своего отца, во что бы я не верила ― все это было потеряно для менянавсегда. Прошло всего несколько секунд ― время, которое потребовалось ему, чтобы снять свою ужасную маскировку. Невероятно, как сильно жизнь может измениться за столь короткое время. Как человек, которого, как тебе казалось, ты знаешь, может обратиться незнакомцем в считанные секунды.

― Как давно ты стал Бэзилом Стерлингом? ― выдавила я, голос меня не слушался. ― Как долго ты бы преступником, папа?

Он, должно быть, увидел разочарование на моем лице, потому что с каждым моим словом становился все более замкнутым и отчужденным. Родители никогда не ссорились при мне, но я сама не раз ополчалась против них. В ярости мама становилась холодной, жесткой и непоколебимой. Если ее довести ― начинала кричать. Папа никогда не повышал голос, никогда не кричал. Он прибегал к помощи логики, уничтожал мои аргументы силой собственного интеллекта. Он рассуждал, уговаривал, приводил факты или цитировал классическую литературу, чтобы доказать свою правоту. Я рано поняла, что спорить с тем, кто умнее тебя, ― бесполезно.

― Сколько времени ты был им? ― повторила я, не в силах вынести его упрямого молчания. ― Сколько?

― Я играл роль Бэзила Стерлинга много, очень много лет, ― сказал он. ― Сначала — из-за нарастающего отчаяния. Я всё чаще сталкивался с тем, что департамент древностей не в силах остановить бесконечный поток артефактов, вывозимых из Египта. Будучи государственным служащим, я видел коррупцию собственными глазами. И поклялся: я положу этому конец. Изнутри.