Книга Бархатные листопады, страница 64 – Анна Снегова

В высшем свете, куда мы выезжали в холодные зимние сезоны всем семейством, уже привыкли к тому, что новая графиня Честертон — увы, отец Эйдана ушёл от нас, когда его старшему внуку исполнилось три — весьма эксцентрична.

Придворный композитор Её величества сначала через губу согласился давать мне частные уроки, и то по личному повелению королевы.

Но очень скоро нашёл во мне натуру увлечённую, а не ту капризную скучающую светскую леди, которую ожидал. И мы отлично поладили.

А спустя два года в столичных салонах прогремела новая новость, которую тут же понесли острые языки по всему городу.

Графиня Честертон станет давать сольные концерты. С музыкой собственного сочинения.

В вечер премьеры Конгресс-Холл был забит народом так, что не протолкнуться. Даже городская беднота и ремесленники облепили балконы, потому что я настояла на том, что должны быть и дешёвые места. Впрочем, у перекупов уже ломили вдесятеро.

Сказать, что я волновалась, ничего не сказать.

Эйдан решительно отказался от места в первом ряду рядом с моими родителями, в порядке разнообразия сбагрил внука и внучку на их попечение. А сам стоял за кулисами и всё время моего концерта я видела боковым зрением его массивную неподвижную фигуру в чёрном фраке.

Я знала, что он слышит звуки, которые полились из-под моих пальцев во взволнованной, покашливающей тишине, заполненной огнями слепящей рампы, и вспоминает то же, что и я.

Осенний парк.

Шуршащие листья, скользящие на землю в ритме вальса.

Вальса любви и нежности. Радости узнавания и надежды на новое чудо. Вальса обнажённой кожи и обнажённого сердца. Вальса о том, как переплетаются пальцы и два сердца бьются в унисон, пока осеннее небо медленно роняет золотые звёзды.

Вальса, который я посвятила ему.

* * *

Следом за Кристофером на свет с годичным промежутком появились Грегори и Тимоти.

Муж отчаялся меня убеждать, что не стоит перебирать все его имена по очереди, но это была моя маленькая месть ему, чтоб никогда не забывал, как он меня тогда обманул, представляясь обычным конюхом.

Впрочем, мальчишкам имена подошли идеально.

Непослушнаябанда с увлечением наводила шороху в округе, пока наша старшенькая росла, вытягивалась и превращалась в ослепительную красавицу. В свои восемнадцать она произвела фурор на первом королевском балу. В Честертон-хаус потянулась вереница визитёров, которых наша дочь принимала с поистине королевским равнодушием, а Эйдан — с тщательно скрываемым бешенством.

И конечно, она больше всего на свете любила лошадей и с огромным удовольствием проводила время в конюшнях.

В компании Криса, который в нашем поместье очень рано занял должность старшего конюха. Такого фанатичного любителя лошадей мой муж, конечно, не мог не поощрить. Он ценил в людях искреннюю преданность делу, и иногда шутил, что на парне так его впечатления в материнской утробе сказались, когда его мать с отцом удирали вместе с ним от преследования на белой кобыле будущего работодателя.

В то утро мы с Эйданом мирно завтракали в малой бирюзовой гостиной.

Муж читал газету в кресле у камина, вытянув длинные ноги.

Я, сидя за круглым столом у окна, с увлечением записывала ноты новой пьесы, которая пришла мне в голову этой ночью.

Открылась дверь, и на пороге показался наш темноволосый конюх, тщательно причёсанный и ужасно взволнованный.