Книга Подводная конкиста, страница 88 – Вита Марли

— А вот теперь самое сложное, друзья мои. — заявил Эстебан, свернув пергамент в трубочку. — Нам потребуется доброволец, который отправится на переговоры к неприятелю, чтобы доставить письмо. Есть желающий? Или… будем тянуть жребий?

Воцарилась безмолвная пауза. Матросы, потупив взор, страшились поднять глаза.

— Я пойду, Этьен, — робкий голос Аапо разрезал тишину. — В бою с меня мало проку, а подвиг совершить хочется.

Эстебан нахмурился, рассматривая лицо друга. Тот был искренен в своем порыве. Смотрел открыто, доверчиво, в его глазах, цвета бобов какао, плескалась непоколебимая преданность.

За какие заслуги сеньор Господь послал мне такого замечательного друга?

— Нет, Аапо, ты нужен здесь, — соврал Альтамирано. — Лучше всех ты умеешь латать паруса, а нам, возможно, предстоит еще не один шторм.

Глупее повода испанец придумать не смог. Отпускать юношу стало невыносимо страшно. Капитан готов был отправить к неприятелю кого угодно, не боялся сам лично встретиться с Тлалоком, но Аапо… Жертвовать другом Эстебан не желал.

— Приятно, капитан, что мои навыки ты оценил так высоко. — Губы Аапо растянулись в печальной улыбке. — Но паруса ты залатаешь и сам, а без гонца с хитрым твоим посланием погибнет весь наш флот. Пропадёт великое дело! Ай-йя, как есть пропадёт. Нет-нет, друг мой Этьен, пойду я.

Матросы расступились, пропуская юношу, и Аапо, словно не замечая хмурую физиономию капитана, взял свиток из рук.

— Храни тебя Господь, святая Дева Мария да будет к тебе милосердна, — Альтамирано перекрестил товарища. — Не рискуй напрасно, дружище, подойди к берегу достаточно, чтобы кинуть послание, и тотчас уходи. — Обращаясь к матросам капитан скомандовал: — Спустить пирогу на воду, приготовить белый флаг. Надеюсь, солдаты столицы знают, что он означает.

Белый цвет — символ капитуляции, однако сдаваться Эстебан намерения не имел. Он пытался выиграть время до прихода армии Ицкоатля.

Аапо, подпоясавшись куском верёвки, заткнул свиток за пояс, и, спрыгнув в ожидающую его пирогу, оттолкнулся от борта корабля. Лодка плавно скользила по мутной воде, направляясь к берегу, белый флаг, привязанный к корме, слабо колыхался. Солнце пробивалось сквозь рассеянные облака, освещая остатки некогда гордого флота. Прищурившись, Эстебан наблюдал за удаляющейся лодкой.

Тревога терзала и мучила его.

Положение их стало до крайности шатким, от касика не поступало известий, флот дышал на ладан, а уловка, на которую полагались все его матросы, казалась самому капитану идиотской.

Когда пирога Аапо приблизилась к берегу, испанец заметил движение у подножия Темпло Майор. Несколько воинов в хлопковых кирасах, вооруженных копьями и макуауитлями, вышли навстречу. Аапо поднял вверх обе руки, чтобы показать, что безоружен, и, подобравшись ближе, бросил свиток на песок.

Ему не позволили уйти.

Два боевых каноэ устремились навстречу юноше, и вскоре столичные воины его перехватили. Эстебан с угрюмым видом смотрел в подзорную трубу и видел, как его товарища, схватив за шиворот, тащили по ступеням к вершине Темпло Майор. Там наверху, словно изваяние, недвижно возвышался Тлалок.

— Проклятая скверна этот русалочий дьявол! — в который раз выругался капитан.

Господин Чак принял послание. Развернув лист, он углубился в чтение, и, завершив его, жестом велел увести Аапо. С такого расстояния невозможно было разглядеть ни лица друга, ни физиономии Тлалока.