Книга Подводная конкиста, страница 87 – Вита Марли

— Но… — тут в разговор встрял Аапо. — Как мы это сделаем, Этьен? Половина кораблейбоеспособна, три мы потеряли, двум судам требуется ремонт, а гавань — ай-ая! — так огромна. К тому же остаётся риск ураганов и штормов. Если господин Чак способен вызвать один атлатлакаманилицитли, значит вызовет и второй.

Эстебан подбросил вверх монету с символом Тлалока. Она успела совершить в воздухе несколько полных оборотов, прежде чем капитан снова поймал её.

— Попробуем его одурачить, — сощурился Альтамирано. — Мы передадим послание господину Чаку. И, поверьте, оно ему не понравится.

По приказу капитана тланчане разыскали лист пергамента и выудили кусочек сохранившегося в сухости угля. Эстебан подложил монету под низ и, штрихуя углём, перенёс на пергамент рисунок с чеканки. Затем, обернувшись к окружившим его товарищам, что с интересом наблюдали за его действиями, спросил:

— Кто из вас умеет читать и писать?

— Я умею, капитан. — матрос по имени Зума сделал шаг вперёд и гордо вскинул голову, словно почувствовал себя немного лучше и умнее всех окружающих.

— Садись пиши, — скомандовал Эстебан, похлопав рукой по деревянному полу рядом с собой.

— На каком языке писать, капитан? — деловито поинтересовался Зума.

— Пиши на науатле, наречии столицы. И послание моё будет вот каким: «Ты хитёр Тлалок, но я — хитрее. Видишь, какая вещица лежит в моём кармане? Древняя и ценная, добытая со дна Тескоко после Ночи Печали. Не присвоить ли её мне, громко возвестив всю столицу, о тайном твоём проклятии?»

Эстебан рисковал. Эту монету он выиграл в кости у одного портового прохиндея. В тот день хмель сильно притупил его квартирмейстерский рассудок. Альтамирано искренне поверил незнакомцу, будто монета приведёт к сокровищнице Монтесумы.

Скорее всего тот человек был плутом и жуликом.

Вряд ли побрякушка действительно имела отношение к древнему золоту, спрятанному на подводном острове. Но у Эстебана не было выбора: его последняя надежда — заставить Тлалока поверить в ложь. В мошенничество, выдуманное капитаном.

Диктуя послание, испанец ткнул пальцем в угол пергамента:

— И подпиши «Эстебан Хулио Гарсия Альтамирано».

Зума растерялся. Нахмурился.

— Не могу, капитан. Мне не сложить из наших значков такое длинное имя. Можно ли сократить?

Эстебан скрежетнул зубами. Так ненавидел ощущать себя единственным невеждой во всей русалочьей стране.

— Тогда подпиши просто — «теуль». Это слово точно есть в твоём арсенале.

Зума смочил языком острый кончик уголька и, высунув язык, принялся корпеть над посланием.

— Прости, Этьен, — вмешался Аапо, — но разве «теуль» не означает «чужак-завоеватель»? Зачем такая подпись? Ты же не такой, ты наш! Капитан Этьен! Благородный, умный, талантливый, верный касику нашему Каану. И никакой ты не теуль, ты — тланчанин! Да-да, самый настоящий кулуаканец.

Матросы синхронно закивали, соглашаясь с доводами Аапо. Кривая улыбка тронула губы польщённого пламенной речью испанца.

— Теули мои предки, дружище, — ответил Альтамирано юноше. — И я не могу изменить этого, как невозможно менять прошлое. Пусть господин Чак дрожит, думая, что я давний его неприятель. Нам это будет только на руку.

Зума, все еще с сомнением в глазах, старательно выводил глифы. Закончив, он протянул лист капитану и тот одобрительно кивнул, словно мог проверить правдивость начертанного.