Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 62 – Герда Куинн

Они обманули его. Он знал это.

Но теперь — слишком поздно.

Он стоял на обрыве собственной жизни. Вокруг рушилось всё. Имение дряхлело, кредиты сжимали горло. Его влияние в Совете таяло. Старейшины сторонились его — особенно Тот, Кто Знает. Один презирал его откровенно. Он чувствовал: рано или поздно его выставят, как прокажённого.

Он должен был найти это.

То, что не принадлежит этому миру. Оно рядом. Он чувствует его дыхание. Оно вибрирует в камнях, когда Джессика проходит по ступеням. Оно шевелится в её тени.

Оно —цель.

А Джессика — ключ.

Но он ещё не знал, откроется ли с её помощью дверь… или клетка.

Селестин спустился в подвал, где когда-то держали вино. Теперь там пахло железом и мёртвой древесиной. Камни, покрытые мхом, отпотели. В самом дальнем углу — старая железная дверь. Её не было на планах дома.

Он коснулся ржавой петли, и та открылась без звука, как будто ждала.

За дверью — комната без окон. Только алтарь. И чаша. Стены исписаны древними знаками, многие из которых он не смел читать вслух. Там, под фреской с выцарапанным символом круга, сидело оно.

— Ты пришёл, — прохрипел голос, будто изнутри самого камня.

В темноте зашевелилось нечто. У него не было лица. Только тень и намёк на форму. Селестин не смотрел в глаза — нельзя. Он знал: если встретиться взглядом — всё, конец.

— Я готов, — выдавил он, подавая чашу.

— Что отдашь?

Селестин помолчал. Потом сжал пальцы в кулак — и сказал:

— Я отдам... день, когда родился мой сын.

Тишина. Потом — шелест. Будто по полу прошёлся ворох старых писем.

— Принято.

Селестин закрыл глаза. В груди обожгло. А потом — пустота. Как будто из него выдернули страницу. Он больше не знал, какого числа родился его сын. Не помнил, как держал его, не чувствовал, как пахли его волосы. Была только пустая дата, зияющая в мозгу.

Взамен — он получил одно имя.

Старое, забытое. Имя, начертанное кровью на шкуре. Оно шевелилось. Жило. И манило.

"На севере. Под шпилем. Там, где земля плачет солью. Она укажет путь."

Селестин выпрямился. Он почти не чувствовал ног, но ему стало легче. Он знал: следующее движение — за ним.

---

Позже, в Совете Старейшин, всё пошло не по плану.

— Селестин, — сказал Меррит, седой, как зола, старейшина с глазами ястреба. — Ты всё чаще отсутствуешь. Ты отрекаешься от традиций. Ты шепчешь на мёртвых языках.

— Я служу Истине, — прошипел Селестин.

— Истине, или тем, кто шепчет тебе в ухо сквозь время? — тихо, но с ядом произнёс другой.

Холодный смех пробежал по комнате.

Он знал — его изолируют. Он стал чужим. Даже те, кто ещё вчера считал его знатоком, теперь отворачивались.

Пусть. Пусть боятся.

Пока они плетут свои заговоры, я найду то, что ищу. Я сорву покров с мира. Я открою врата. Или сгорю первым.

Он встал, молча покинув собрание. И в дверях— почувствовал чей-то взгляд.

Жгучий, дикий. Звериный.

Альфред.

Он стоял у окна, почти не двигаясь, но зрачки были налиты тем, что не передать словами. Между ними — промелькнуло. Признание. Презрение. Предчувствие.

Селестин улыбнулся уголком рта. И тоже не отвёл взгляда.

Игра началась.

Север. Под шпилем)

На севере дул холодный ветер, обдирая кожу до костей. Гора была чёрной, как обугленный палец, торчащий из земли. Шпиль поднимался над ущельем, там, где когда-то стоял монастырь, теперь осталась только растрескавшаяся башня и камни, исписанные мёртвыми знаками.