Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 24 – Герда Куинн

— Н-не выходит, — прошептал он, отпрянув. В его глазах застыла боль — не телесная, а мужская, безысходная. — Почему… почему это не работает?

— Потому что ты ей никто, — послышался хриплый голос Дерека, словно удар топора по мокрому дереву. Старик подошёл ближе, вплотную. Его глаза были уставшие, но полные древнего понимания. — Ты — не кровь. Не род. Пока вы не связаны… ты не можешь спасти её.

Альфред выпрямился, будто его ударили в грудь.

— Что ты сказал?

— Слушай внимательно. Есть два способа исцелить духовную рану, подобную этой, — старик говорил медленно, с тяжестью пророка, — через кровь… или через душу. Если бы сейчас рядом был её отец, он бы снял с неё весь этот ужас одним касанием. Кровь — самая старая магия.

Он перевёл взгляд на Альфреда:

— А ты… ты ещё не стал ей ни отцом, ни братом, ни мужем. Ни даже душой, что прикована к её. Пока между вами нет уз, ты бессилен. Это закон. Ты не принадлежишь ей. И она — тебе.

Наступила тишина. Мертвая, плотная, вязкая, как заброшенный колодец.

Альфред отступил на шаг. Его лицо затенилось. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки.

— Что, ты хочешь сказать… — тихо начал он, — что если бы я…

— Если бы ты стал для неё тем, кем должен стать… — старик замолчал на миг, глядя в сторону, — ...ты бы смог. Тогда её боль стала бы твоей. Тогда её кожа слушалась бы твоих рук. Тогда её крик стал бы твоим дыханием. Но пока вы не связаны… не скреплены узами… даже смерть будет глуха к тебе.

Джессика сидела, прижав к себе одеяло. В глазах стояли слёзы. Не от боли. От осознания.

Внутри всё колыхнулось.

Он не мог спасти её.

Пока нет.

И, возможно, никогда не сможет, если она… если они…

Альфред поднял глаза на неё. В его взгляде было всё: и страх, и бессилие, и… желание. Он больше не был тем ледяным господином, каким казался в офисе или в доме — он был мужчиной, потерявшим право спасти ту, кого хочет защищать.

Он хотел прикоснуться к ней снова, но не осмелился.

— Нам стоит уехать отсюда… — прошептал он, почти в отчаянии. — От этой комнаты,этих зеркал… чёрт, от этой магии. Ты не должна была пройти это одна.

Джессика молчала. Она смотрела на свои руки. Шрамы как будто начали чуть светиться — то ли от магии кулона, то ли от того, что сердце билось с новой силой.

Но в груди была одна мысль:

"Он не может меня спасти. Пока не станет моим. Целиком. По-настоящему."

И это знание было страшнее всех зеркал.

Тишина не спешила уходить. Она села между ними, как третий, невидимый свидетель. Шрамы на её руках пульсировали медленным, рваным светом. Сердце билось глухо, как будто каждое сокращение отзывалось эхом в груди Альфреда.

Он не отходил от неё. Порой, почти касался — но каждый раз его пальцы замирали в миллиметре от кожи. Будто невидимая преграда сдерживала его.

Джессика это чувствовала. Не только телом — внутренним слухом, каким слышат приближение грозы или хищника.

Магия между ними сгущалась. Она не была доброй. Не была злой. Просто — жила. Как зверь, привязанный цепью. Тёплый, хищный и опасный.

Альфред сидел, сжав губы. Он боролся с чем-то. С собой? С ней? С тем, что нельзя было назвать? Но она знала: если он сейчас сделает шаг — всё изменится. Не на день. Не на час. Навсегда.

— Если бы я мог, — хрипло выдохнул он, — я бы принял твою боль себе. Не раздумывая. Просто вырвал бы её из тебя и… исчез с ней, если надо.