Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 17 – Герда Куинн

Он сорвался с губ, как выстрел. Без плана. Без расчёта. Не потому, что должен был. А потому, что не мог иначе.

Он не признавался бы в этом даже себе, но её бледность, её почти мёртвое лицо в зеркале — пугало. Она была похожа на фарфоровую куклу, которой забыли дать душу. И этот взгляд… пустой, как бездонный колодец. Он знал, она борется. Но насколько глубока эта яма?

Он поцеловал её — не из похоти. Из ярости. Из страха. Из жалости. Чтобы вернуть ей румянец, дыхание, искру. И — чёрт побери — в тот момент, когда она распахнулась, вцепилась в него, словно в спасательный круг, когда в её глазах вспыхнула жизнь… он почувствовал, что пропал.

Никто не должен был узнать. Особенно она.

Потому что это значило слишком много.

Потому что у них не было будущего.

И, потому что, если он допустит это снова — он сгорит.

---

Бал

Гости прибывали один за другим, с раздувшимися важностью грудями и масками на лицах. Улыбки были натянутыми, комплименты — лживыми. Джессика стояла рядом с Альфредом, чувствуя себя куклой в витрине. Её платье, украшения, макияж — всё это не принадлежало ей.

Они говорили: «Какая вы красавица!»

Они думали: «Интересно, сколько она продержится в этом доме?»

Она знала. Читала их по взглядам, как по открытому тексту. Каждый считал её чужой. Ненужной. Ошибкой.

— Как самочувствие? — прошептал Альфред, едва касаясь её локтя.

— Как у актрисы, вышедшей на сцену в пьесе, которую она не читала.

Он усмехнулся.

— Хорошее сравнение. Держись. Здесь умеют рвать на бис.

Появился мэр. Потом кто-то из совета директоров. Потом — женщина с лицом, как фарфоровая маска и кольцом, которое могло бы покрыть расходы маленькой страны. Они были вежливы. Хищно вежливы.

КогдаДжессика на секунду осталась одна, кто-то из гостей шепнул ей, проходя мимо:

— У тебя глаза отца.

Она замерла. Резко обернулась — никого. Кто это был? Женщина? Мужчина? Призрак?

Комната закружилась. Музыка, голоса, свет — всё смешалось в головокружительный водоворот. Она опёрлась на перила.

Где-то в углу зала вспыхнула тень.

Она моргнула — и увидела своего отца.

Точно. Он стоял, руки за спиной, как всегда. Глаза — добрые. Он улыбался.

— Папа?..

Она шагнула — и тень исчезла. На том месте стоял официант с подносом.

Её трясло.

— Джессика! — Альфред снова оказался рядом, подхватывая её за талию. — Ты бледная. Что происходит?

— Я… я видела его. Там. Он был там…

Альфред обернулся. Напряжённый. Его рука на её спине дрожала — это была не забота, это была готовность: к бою.

— Успокойся. Я рядом.

— Это не галлюцинации, — прошептала она. — Кто-то… здесь… кто-то наблюдает…

— Я знаю, — его голос стал холодным. — И будь уверена — я это выясню.

Он провёл её к столу, усадил, налил воды. Джессика трясущимися пальцами поднесла стакан к губам.

Альфред встал за её спиной, как щит. Как воин.

И все, кто наблюдал — почувствовали это. Атмосфера в зале изменилась. Словно в воздухе появился запах грозы.

Музыка стихла. Начиналось торжественное слово дедушки.

Но прежде чем он успел открыть рот — в особняке мигнул свет. Один раз. Потом второй.

Кто-то пошутил. Кто-то захихикал.

Но Джессика знала. Это был знак.

Что-то было здесь.

И оно приближалось.

В кабинете деда витал аромат сигар, шампанского и… чего-то чужого. Ложного. Джессика держала бокал обеими руками, как щит, и едва пригубила напиток. Горьковатые пузырьки шампанского обожгли язык, и она подумала: а может, это и к лучшему — затуманиться, ослабить хватку разума, забыть хотя бы на минуту, что она не принадлежит этому миру.