Книга Эта башня во мне, страница 123 – Надежда Ожигина

Только поезд не спешил подъехать к платформе одной из старейших станций метро.

И все звуки были мертвы, до единого! Даже музыка в наушниках звучала глухо, будто пробивалась из склепа.

На мавзолейной станции не нашлось ни единой живой души!

Меня окружали люди, потихоньку, вальсируя между пилонами, подталкивали к краю платформы. Пассажиры решали свои проблемы, ссорились, мирились, опаздывали, книжки читали, наслаждались прохладой, идущей из глубины туннелей. Но звучали при этом – как кукла из сна, что несла на руках Кондашова. Полная станция манекенов, и наверное, на всех витринах столицы не хватало сейчас безучастных подставок для модных вещей и украшений!

Манекены оттирали к самому краю, как некогда – вечность назад! – подталкивала к обрыву Элен. Я уже заступила за черту безопасности, но еще цеплялась за нее кроссовками, и не знала, как поступить.

Тупик, дорогая, приехали. Поезд дальше не идет, освобождай вагон!

И ведь не доехала самую малость, хоть прыгай с платформы на влажные шпалы и беги в направлении «Комсомольской», призывая на выручку башню.

На помощь, на помощь! Что еще остается, кроме как взрывать гулкие своды отчаянным мысленным криком?

Даже ноги подгибались от ужаса. Я всматривалась в холодные лица, пытаясь найти хоть проблеск рассудка! Плакал же тот манекен, я видела, вдруг их можно растормошить, снять проклятье, вызволить разум? Нужно попробовать, обязательно, вот только пятки моих кроссовок уже ощутили под собой пустоту…

Неужели та тень в светлом костюме – серебряная тень, змеиная – сумела так быстро меня найти и привести приговор в исполнение? Новая мысль о жутком убийце заставила пошатнуться. Вспомнился лофт с невероятными видами, проступавшими сквозь потеки крови, густой запах моря и чешуи, и приторный железный привкус во рту…

Запястье опалило огнем, будто кто-то прижег открытую рану, останавливая чужую кровь. Я невольно вскинула руку к лицу, и коснувшийся меня манекен в ужасе отпрянул от травяного щита. Тогда я сделала шаг вперед, угрожая толпе браслетом. Амулет ордена Субаш вызвал настоящий отлив, так резко расчистилось пространство вокруг.

Я вдохнула запах трав и кинулась в бой. А башня во мне – надо мной, за спиной – вновь сделала стальным позвоночник, влила в руки силу гранитных блоков, наполнила душу церковной сонатой.

Кто-то попытался стащить черный кофр и отлетел в нишу пилона, замер там сломанной статуей. Я всего лишь толкнула, чтобы не лапал святого, и вдруг такой результат! Ну-ка, проверим исподнюю силушку, хотели отведать, милости просим:кушайте, не обляпайтесь!

В следующие пять минут я ощущала себя богатыршей, по-мультяшному крушащей враждебные орды: махнула рукавом – улочка, поддала кулаком – переулочек.

От пережитого ужаса со мной случилась истерика, и если бы не башня во мне – я бы сломалась, рухнула замертво от кровоизлияния в мозг. Слишком много всего, слишком странно и гадко, не хочу, не буду, отстаньте уже! Я орала все это в голос, хохотала и плакала, выла и пела, расшвыривая настырные манекены.

Я почти вернулась в реальность, уже слышала гомон людей, объявления на платформах, песню подземных рельс и ноктюрн ближайшей высотки, Шестой сестры Лицевого корпуса! Еще миг – и прорвется ткань бытия, выпуская меня из иллюзий…

Но вновь стало холодно, до перестука зубов. Разом погасли все верхние лампы, погружая станцию в лиловые сумерки. Недобитые манекены разбежались вдруг, как тараканы, чуя приближение новой силы, дикой и необузданной, спрятались за пилоны, бросились на эскалаторы, освобождая поле сражения.