Книга Эта башня во мне, страница 112 – Надежда Ожигина

– Но все-таки, – робко вклинилась я. – Как-то же можно вычистить. Напрячь сестер, имеющих власть и вхожих в райские кущи. У тебя есть знакомства в МГУ и в МИДе…

– Перестань! – ожесточилась Долли. – Советовать всяк горазд. Да тебе повезло, Седьмая, что твоей гостиницейзаправляла лярва! Эта тварь высасывала весь негатив и чистила ауру здания!

Вспомнилась Элен и ее предательство, снова сделалось больно и тошно, горло перехватило криком, идущим откуда-то из нутра. Хотелось в сердцах посоветовать завести себе такую подругу, исключительно в целях очищения башни!

С трудом, но сдержалась. Геройский поступок. Видно ведь, что Кудринке плохо, причем так долго, что представить страшно. Неожиданно для себя предложила:

– Я, конечно, слабый испод, здесь Маргарита права. Но могу заглянуть к тебе в гости и послушать мелодию здания. А хочешь, устроим скрипичный концерт для твоих арендаторов и постояльцев. Музыка – очищает! Я в это верю, и ты поверь. Все еще можно исправить, Даша.

Простое русское имя привело Кудринку в чувство. Она заморгала, часто и жалко, силясь поверить в сказку. В то, что придет добрая девушка, попиликает немного на скрипке – и душа воспылает любовью к ближнему, а аура башни засияет во тьме.

Инфантильность Кудринки была круче моей, а ведь музыкальные люди очень часто отказываются взрослеть, мотивируя уход от реальности игрой в непризнанных гениев.

Наверняка, просто сто пудов, Кудринка обращалась к сестрам. И башни ей помогали, по доброте душевной вмешиваясь в чужие разборки. Такие, как МИД и МГУ, деятельные и упертые, сделали до фига и больше, чтобы вычистить дом на Кудринской площади. Но в решающий момент активного действия, когда нужно было приложить усилие, Долли вставала в позу, закатывала глаза и говорила «ой, ну все!». Мол, это ничего не исправит, и ей не хочется никого напрягать. Пусть уж идет как идет.

Если так, то Ленин не прав. И кухарка не способна управлять государством. Впрочем, это было доказано и без страданий Дарьи Сорокиной.

Оставив Пятую в приятных мечтаниях, что снова кто-то возьмется за дело, вообще-то доверенное лично ей, я покинула центральный корпус. Из-под шпиля меня выпустили без проблем, лифт подчинился, поехал вниз. Видимо, здание МГУ признало во мне родную душу, представителя древнего племени.

В парке не нашлось и следа Юэ Луна. Не то чтобы истово верила, что красавчик-Китаец будет ждать у порога, как оставленный у магазина пес. Просто хотелось его увидеть, полюбоваться чеширской улыбкой и продолжить прерванный разговор. О Мураками, литературе вообще, о музыке и прочихинтересных вещах. Прикопаться к имени, расспросить о драконах, которых расплодилось вокруг так много, что начинало подбешивать.

Увы, вместо этих интересных вещей, я устало села в вагон, пытаясь принять всю информацию, что дал мне визит в МГУ.

Подземка пела, гудела рельсами, пристукивала ксилофоном на стыках. Механический голос объявлял, объявлял… Предупреждал и просил быть внимательнее. Но кто же слушает объявы в метро!

В знаменитом банкетном зале, под часами, на тринадцатом этаже ночное собрание Домов Изнанки перетекло сначала в завтрак, потом в разгульный обед, но ощутимых результатов не принесло. Петр Иванович Кондашов благосклонно кивнул музыканту, самому стойкому из нанятой труппы. Провел пальцами по белоснежной колонне, напоминавшей диковинный стебель какого-то внеземного растения, и решительно вышел на открытую террасу отеля «Пекин».