Книга Эта башня во мне, страница 100 – Надежда Ожигина

Таким образом, речь идет об ордене Субаш. Осмелюсь предположить, что прочие исподние Дома Москвы не стали бы разбрасываться артефактами, как никчемными безделушками.

В связи с этим прошу дозволения учинить расследование и начать сбор улик, доказывающих причастность ордена к данному инциденту. Считаю необходимым принудить Субаш к выдаче всех бумаг, касающихся Якова Брюса. Есть основания полагать, что архив фельдмаршала, присвоенный орденом, может содержать информацию, интересную не только КИК, но и самому товарищу Сталину. Открытия великого Якова Брюса способны еще послужить Отечеству и укрепить влияние большевиков, не только в стране, но и во внешнем мире.

Капитан КИК с правом зачистки

С. С. Самойлов

На май приходилась и сумбурная запись в дневнике Сергея Самойлова.

Я поздно учуял след. Когда долго работаешь в КИК, обретаешь вместе с магическим даром особый нюх на исподов. Нас травят отварами и реактивами, изменяя людскую природу на каких-то глубинных уровнях, мы корчимся в муках на больничных койках, крепко привязанные ремнями, а на нас ставят опыты, снова и снова, пока не постигнем науку Брюса и его стремление очистить мир. Мы становимся быстрее, сильнее, обретаем магический путь. И Изнанка для нас начинает искрить, будто оборванный кабель.

След был чистый и сильный, как его хозяин. Впрочем, сажал я исподов покруче, воистину опасных и смертоносных. Этот же, по ощущениям, был нечеловеком мирным. Слух взбудоражил Изнанку, вот и пришел посмотреть, кого откопали кромешники.

Через миг я забыл о незваном госте. Потому что увидел ее!

Она шла по улице и светилась. Исподка, я это сразу увидел, но казалось, что ангел небесный спустился и идет, не касаясь земли. След Изнанки горел вокруг головы, оплетенной косой, будто короной, и казался священным нимбом, как их рисуют на церковных иконах.

Прекраснее женщины я не встречал. Не видел волшебнее существа.

И все-таки помнил о долге.

Подошел, отдал честь, представился. Она и не думала исчезать, глядела на меня с любопытством, будто я, не она, был диковинным зверем. Назвалась в ответ:

– Софи Вознесенская.

– Эту улицу назвали в честь вас? – широким жестом я обвел окрестности. Мы стояли на улице Вознесенской, все еще пыльной от работ по сносу.

Софи рассмеялась и не ответила, изучая развалины церкви.

– Вы действительно откопали фельдмаршала? – задала она встречный вопрос.

Я кивнул и предложил против правил:

– Хотите взглянуть? Правда, тело иссохло… И мы готовы к транспортировке…

– О, я хочу, – встрепенулась Софи, ласково касаясь моей руки. – Мне действительно любопытно.

Я провел ее по завалам, бережно контролируя каждый шаг. Не противился притяжению, плыл по течению ее голоса, растворялся в волшебном очаровании, что излучала Софи. Я видел: даже мои подчиненные, проверенные службой гардемарины, растаяли при виде красавицы, сотканной из света и теплоты.

– Подумать только, – сказала Софи, склоняясь над гробом Брюса, – столько лет не знали, где искать останки. Но все тайное становится явным, не правда ли, товарищ Самойлов?

Слово «товарищ» в ее устах звучало, точно ругательство.

– Фельдмаршал так долго скрывался, но КИК нашел его и в могиле. А вы знали, что Яков Брюс до последнего был предан Петру и искал лекарство от недуга царя? После коронации Екатерины, где нес ее корону впереди Петра, Брюс закрылся в Сухаревой башне, чтобы продолжить работу. Когда император был при смерти, и весь двор делил наследие государя, Яков Брюс продолжал изыскания.