Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 87 – Надежда Соколова

Горничная вставила последнюю шпильку, и я наконец увидела в зеркале свое отражение – невесту, готовую к церемонии. Вот только в глазах этой невесты читалась не радость, а, скорее, решимость выстоять перед надвигающимся штормом под названием "свадьба".

Я стояла перед зеркалом, и отражение смотрело на меня чужими, холодными глазами.

Платье было бархатно-серебристым, как лунная дорожка на черной воде. Лиф, стянутый так туго, что каждый вздох давался с трудом, был расшит жемчужными паутинками – фамильный узор Жатарских. Я провела пальцами по выпуклым узорам, чувствуя, как крошечные бусины впиваются в кожу. "Как удобно", – язвительно подумала я. Уже с первого дня их герб будет оставлять следы на моем теле.

Рукава-фонарики, подбитые кружевом, шуршали при каждом движении, словно шептали: "Смотри, не опозорься". Шлейф – тяжелый, на три аршина – волочился за мной, как цепь.

Горничная опустилась на колени, чтобы надеть мне туфли. Белая кожа, стянутая серебряными пряжками с гербом Ричарда.

– Ваше сиятельство, они жмут? – робко спросила она.

– Идеально, – ответила я, глядя, как каблуки впиваются в ковер.

Волосы заплели в тугую корону, вплетая жемчужные нити. Каждая прядь была натянута так, что кожа на висках онемела. "Чтобы не дергалась", –мелькнула мысль. Два завитка у лица – единственная уступка женственности. Фата из серебристого тюля приколота обручем с сапфиром – подарок Ричарда, переданный тайно. Я тронула холодный камень.

– Это фамильная реликвия, – прошептала горничная. – Ее носили все невесты Жатарских.

– Как трогательно, – сказала я вслух.

В голове же звучало иное: "Ошейник. Метка собственности".

Макияж делался личными слугами моей свекрови. Фарфоровое лицо, подведенные дымчатые глаза, губы – бледно-розовые, почти бесцветные. "Не затмевать жемчуг", – объяснила придворная дама. Я сжала зубы, пока она втирала в щеки румяна – ровно столько, чтобы не выглядеть мертвецом.

– Вы прекрасны, – ахнула горничная.

Я повернулась к зеркалу.

Отражение было безупречным. Холодным. Чужим.

Герцогиня Жатарская.

Не я.

В дверь постучали:

– Готовы, нисса? Император прибыл.

Я провела рукой по шлейфу, чувствуя, как хрустальные бусины впиваются в ладонь.

– Целиком и полностью, – ответила я и шагнула навстречу своему будущему.

Я не помню, как мои ноги в этих дурацких узких туфлях преодолели путь до алтарного зала. Казалось, я плыла сквозь толщу воды – всё вокруг потеряло чёткость, звуки доносились приглушённо, будто из другого мира.

Родители вели меня под руки, как преступницу к месту казни. Матушка слева – её пальцы впивались в мою руку выше локтя, оставляя синяки под кружевами рукава. Батюшка справа – его ладонь была холодной и влажной, он что-то бормотал себе под нос, но слова тонули в гуле крови, стучавшей у меня в висках.

Я существовала отдельно от всего этого безумия. От собственного тела, облачённого в это душащее серебряное платье. От свадьбы, от гостей, от будущего. Внутри была только одна мысль, пульсирующая в такт шагам:

"Я не хочу этого".

Ноги подкашивались, но корсет не давал упасть. Ладони покрылись липким потом, жемчужные узоры на лифе впивались в кожу при каждом вдохе.

– Держись, – прошипела матушка, чувствуя, как я дрожу. – Ты позоришь нас.

Я хотела закричать. Сказать, что боюсь. Не Ричарда – нет, чёрт возьми, я даже любила его, кажется. А этого мира, где о правах женщины и слыхом не слыхивали!