Книга Жена для Императора морей, страница 64 – Ева Кофей, Елена Элари

И снова молчание, будто чего-то ждёт.

А, нет, не ждёт…

Арктур приближается к ней и губами легонько, будто боясь испугать, касается её губ.

Люба… не отстраняется, а… прячется.

Вцепившись в него и уткнувшись лицом в шею.

Чего он только такой горячий-то?

Не был ведь таким…

— Что ты делаешь?

Арктур гладит её по спине.

— Хочу тебя…

Но она вжимается в него сильнее, прячась от страха и плохо разбирая его слова за ударом собственного сердца, безупречно при этом улавливая смысл.

— Я… не думаю… — говорит она спустя несколько оборотов в танце языков огня. — Не думаю, что это хорошая идея.

— Мне кажется она неплохой, — возражает он, и Люба чувствует, как мышцы его напряглись, а сильные руки обняли её крепче. — Я… не нравлюсь тебе?

— Ты ведь… позвал меня не за этим. Обещал другое. Я тебе доверилась, а мне это сложно.

Она крепко-крепко зажмуривается.

Арктур медленно и тихо выдыхает. И кожа его становится прохладнее.

Он осторожно опускает Любу в воду, но не размыкает своих объятий.

— Не убежишь, если отпущу? Просто посиди со мной, давай поговорим? — предлагает он своим бархатным голосом. И тон его мягкий и ласковый, словно он на самом деле просит прощения у неё.

— Просто сделаем вид, что ничего не было?

Если он так быстро может успокоиться (что неприятно), то она вообще-то нет!

— Нет, к тому же мне больших сил стоит… — дыхание его сбивается, но Арктур выравнивает его, — послушать тебя. Но если ты боишься, я не стану. Я… подожду. Так, как,— ослабевает его хватка, — не убежишь?

— А разве похоже, — едва ли не прикрикивает она на него, потихоньку успокаиваясь, — что я собираюсь убегать?

Арктур отстраняется, но устраивается так, чтобы Люба могла… присесть на его хвост.

— О чём поговорим? Задавай тему. Любую.

Она не смотрит на него, потому что всё ещё не может прийти в себя.

Мамочки, а она ведь могла бы…

И, будто защищаясь и стремясь смутить его сильнее, чем смущена сама, Люба выдаёт:

— Как бы это вообще было?

— Я не собираюсь рассказывать тебе сейчас, — на этот раз недовольно отзывается он. — Будто сама не знаешь, как это происходит. Сомневаюсь, что разница так велика… — и смотрит, почему-то, вопросительно.

Она ухмыляется, схватившись за его хвост крепче и с удовольствием и, наконец, подняв на него глаза. Скорее небесные, чем морские или речные.

— А сам-то знаешь? Насчёт людей.

— Я… Уверен, что разобрался бы. Имею представления. Догадки. Уже. То есть, я почти убедился в них благодаря тебе.

И взгляд его, всё ещё горящий, но уже слегка раздосадованный и растерянный, скользит по ней прямо… к месту его догадки.

Люба задыхается от возмущения и вдруг выпаливает:

— Я не хочу быть твоим экспериментом!

Арктур вздрагивает, совершенно не ожидая такое услышать.

— Я бы не стал. Забываешь, с кем говоришь, человечка… Я имею представления о чести и достоинстве, и думаю, они у нас с людьми общие. Как можешь обвинять меня?

Она хмурится и сдерживается, чтобы снова не полезть к нему на шею.

Куда бы деться от этого пронзительного взгляда…

— А что мне ещё было думать?

— Что понравилась королю морей, — вновь улыбается он, и костяшками тёплых пальцев гладит её по щеке, но быстро отстраняется. — Так, что, о чём поговорим? Может быть, хочешь чтобы я о чём-нибудь тебе рассказал? Или спел? В роду моём были сирены. Правда я застал лишь одну из них. Мне было всего тридцать лет, совсем ещё юн… Только всходил на трон.