Книга Жена для Императора морей, страница 23 – Ева Кофей, Елена Элари

Официант улыбается и уходит.

А Люба вздыхает.

Придётся давиться здесь или уходить.

Значит, вчера от Саши… тьфу, Вовы, было послабление.

Анита вряд ли насколько к ней расположена.

И немудрено.

— Чего тебе? — возвращается Люба за стол и поднимает голубые, чистые глаза на Романа.

— Пришёл доказать, что я назвал тебя в тот раз чем-то милым, — присаживается он рядом с ней. — Готова?

— В тот раз? — пронзает Люба вилкой яйцо. — Только в тот раз?

— Не только, но тот раз я могу оправдать, — и он выставляет перед ней сомкнутые лодочкой ладони. — Ну так как, готова?

— Ладно, — тянет она, спешно отпивая кофе.

Как же это всё не вовремя.

И Рома размыкает ладони. В них оказывается маленькая, золотистая мышь с большими розовыми ушами, что просвечиваются на свету.

— Вот, мышка, — радуется Роман так, будто сам её впервые увидел. — Похожа ведь? Волосы у тебя такого же цвета. И ты миленькая. И маленькая… Она твоя.

Люба умиляется, на мгновение теплота уступает место тревоги в сердце.

— Где только её достал? — касается золотистой шёрстки мизинцем. — Миленькая.

— Все магазины в округе объехал, — отвечает он, однако в голосе нет ни упрёка, ни гордости. — Помнил, что видел однажды такую, хотел найти. Если бы не нашёл здесь, заказал бы. Я и клетку купил, и корм, всё, что надо. У тебя ведь, — начинает беспокоиться, — нет аллергии? — и добавляет, будто оно могло бы решить проблему: — Это девочка.

— А если бы была не девочка? — усмехается Люба, глядя ему в глаза.

— Ну… — чешет затылок. — Я искал именно девочку. Как назовёшь?

Люба запихивает в себя остатки яичницы и жуёт, сверля его жёстким взглядом, который с каждым мгновением далеко не мягчает.

— Ну… могу помочь, — пытается понять он причину перемены настроения. — Микки? Типа, как в мультике. Или Гайка. Больше похожа на Гайку, — крутит он мышку в руке рассматривая.

Она прихлёбывает сразу полчашки кофе и только затем говорит.

— Вот вроде взрослый мужик, а не знаешь, что животные не игрушки? Их нельзя никому дарить.

— Почему? — искренне недоумевает он и замирает так, что мышь едва не сбегает. — Ох ты ж, — ловит он её за хвост и переспрашивает: — Почему? Понимаю ещё, детям надо осторожнее питомцев подбирать. А в нашем случае что такого?

— Ну конечно! Я вообще-то от дома в другом конце страны! Что еслия не могу принять этот подарок или вовсе не хочу? Что если мне будет неудобно? Это ведь не букет роз, чтобы поставить в вазу и забыть.

— Поиграешь здесь с ней тогда, а я заберу потом. Будешь, — подмигивает, — навещать её уже у меня дома.

— В номере? — она щурится.

— Не-а, ты правильно услышала. Я сразу, как тебя увидел, понял, что нас может многое связывать. Дружба или что-то другое, не столь важно, — спешит он добавить. — И я этому рад. Надеюсь, короче, что мы подружимся. Ну, так как, — кивком указывает на мышь, — назовёшь?

Люба закатывает глаза, но задумывается.

— Дурка.

— Я? — накрывает он мышку ладонями, будто защищая её, совсем ещё малышку, от бранного слова. — Почему дурак?

— Ты  — не знаю почему, мало на улицу выходил, в школе не доучился? А она… Имя забавное.

Люба поднимает и протягивает ему нетронутый круассан на тарелке.

— Вот. Тоже подарок, я за ним аж из номера вышла и до ресепшена дошла. Представляешь?

Рома усмехается.

— Спасибо, — берёт круассан, снова едва не упуская мышь. — Сейчас заберёшь её или мне попозже подойти?