Книга Жена для Императора морей, страница 21 – Ева Кофей, Елена Элари

— Откройте, пожалуйста,это ваш администратор, Анита!

Люба спешит накрыть русала своей простыней, пришикивает него и закрывает дверь душевой.

— Д-да?

— Да, здравствуйте. Я хотела сказать, что вода общая и нам нужны эти бутыли.

— А?

— Я видела по камерам, что вы унесли целый бутыль в своё номер. У вас всё хорошо?

Люба улыбается.

— У меня дикая аллергия на воду из-под крана в последнее время… — тянет она и подаёт девушке пустой бутыль.

— Оу, ладно. Просто обращайтесь в следующий раз прямо ко мне, хорошо?

Люба кивает краснея.

Вообще, она обычно не врёт, а после этой поездочки ещё не сможет, наверное, с год, потому что лимит превышен.

И всё ради… кого?

— Я пойду за морской солью и хорошо бы тазик купить, ты тут не засохнешь? — возвращается в душевую.

— Быстрее. Ты ведь, — обращается к ней так… доверительно, мягко, — быстро? — и с сомнением рассматривает её ноги.

Люба кивает.

— Я постараюсь.

И срывается с места. Даром что не забывает закрыть дверь и повесить табличку «не убираться». А то у горничных тоже есть ключи, и встреча в душевой была бы очень неловкой.

За углом вроде есть супермаркет.

Люба мчит туда, не замечая прохлаждающегося рядом Валеру с новыми девицами.

Анита провожает её тяжёлым взглядом. Она предвкушает тяжёлую смену, на которой её будут дёргать через каждые пять минут.

Люба тратит часть тех денег, которые были отложены на развлечения. В её корзине самый большой, но ужасающе маленький для хвостатого амбала, тазик, все пачки с морской солью, что были на полках, и мочалка.

Вот как она только это всё в номер потащит?

Уже на кассе Люба замечает ещё кое-что в большой картонной коробке, мешкает, но всё же покупает в последний момент.

На всё про всё уходит двадцать минут. Она трясётся, открывая дверь, боясь застать в душе ссохшийся русалочий трупик.

Или обильную пену, будто кто-то взорвал баллончик из серии «после бритья».

— Фух.

Заходит в номер, сбрасывает с грохотом покупки на пол, замыкается и спешит в душевую.

Русал тут же приподнимается. Несмотря на бледность и слабость, осанка у него гордая, а взгляд… надменный? И при этом бархатный…

— Вернулась, — выдыхает он.

— Это я тебе должна сказать: «Не сдох»! Конечно, вернулась, я здесь живу пока что! Погоди…

Чтобы не терять времени, она разводитморскую соль в тазике и принимается лить на него из пригоршней.

— Пересолила — разбавить? Недосолила — досолить?

— Хорошо, — улыбается, — всё так, — и вдруг ловит её за руку, и подносит к своим губам.

Дыхание у него оказывается горячим, в отличие от холодной кожи.

Люба в панике пытается вырваться.

— Ты что удумал? Проголодался?

— У тебя есть еда? — не выпускает он её ладонь так, будто она и не прикладывает никаких усилий, чтобы освободиться.

— Да, — выпаливает Люба, — что тебе принести? Рыбу? Только не кусай меня!

Русал, будто не услышав этих слов, осторожно целует её ладонь и запястье. И поднимает на Любу сверкающий взгляд. Руку её он всё ещё не отпускает.

Она больше не пытается вырваться.

Сердце в груди колотится бешено, то ли от осознания, какой он сильный, то ли…

— Теперь тебе лучше? Мы можем поговорить? Я… купила тебе единорога.

Его брови вопросительно ползут вверх.

— Это невозможно, — звучит категорично. — Тебя обманули на рынке, Камбала.

— Я не…

Она касается своей груди.

— Вовсе не камбала! Имей совесть! Я ради тебя в лепёшку разбиваюсь с самого утра! Ещё даже не завтракала!