Книга Рок небес, страница 96 – Мэри Робинетт Коваль

Я вздрогнула. Понос в невесомости проникает во все подряд. Моча – это, конечно, неприятно, но диарея в миллион раз хуже, и это объективная оценка.

– А нам что делать?

Терразас указал на меня ложкой.

– Это я и спросил.

– Ничего, – Паркер приземлился у подножия лестницы. – Центр управления полетами и все врачи заключили, что нам ничего не надо делать. Руби, которая может объективно оценить ситуацию на месте, тоже сказала, что мы им там не нужны.

– Но… – Я даже не знаю, с чем была не согласна. Решение было разумное и вполне соответствовало логике наших действий на тренировках. По этой причине у нас и было два корабля: каждый служил запасным. Но мне было трудно побороть свое желание как-то помочь. Наверное, в этом и заключалась разница между страданиями незнакомцев и тех, кого ты непосредственно знаешь. – Мы же можем что-то сделать, не контактируя с ними.

Паркер поднял брови, но никакого ответа я от него не получила. Он прошел через кухню.

– Приятно пахнет, Терразас.

Терразас постучал ложкой по стенке кастрюли, стряхивая прилипшие кусочки неизвестной мне вкуснятины.

– Йорк права. Можно что-нибудь оставить в шлюзе. Или пойти к ним в скафандрах, чтобы помочь с уборкой. Или, может, поместить экипаж в «пчелку» и использовать его как…

– Вот, – Паркер ткнул в него пальцем, – именно поэтому мы ничего и не будем делать. Потому что ты всего за три предложения подошел слишком близко. Так вот, кишечная палочка очень заразна. Верно, Шамун?

– Да.

– В ЦУП сейчас куда больше мозгов, сосредоточенных на решении проблемы, чем на двух кораблях, вместе взятых. Будем держаться взятого курса, – Паркер хлопнул в ладоши. – Что на ужин?

Терразас вытер руки о фартук.

– Недопаэлья. Это… блюдо из риса.

* * *

Два факта, которые нужно знать о Терразасе: он радиолюбитель с большой и неугасимой любовью к театру. И, разумеется, он космонавт, а это значит, что, столкнувшись с проблемой, он будет работать не покладая рук, пока не найдет решения. К этим двум фактам добавилось его желание помочь экипажу «Пинты», и вот мы вместе с Леонардом, Терразасом, Флоренс и Рафаэлем уже забились в связной модуль, а я держала в руках пару туфель.

Мы уже улетели довольно далеко, так что радиопередачи с Земли долетали до нас обрывками, и трудно было что-то в них разобрать, не возясь постоянно с радиооборудованием. Флоренс все это нам объяснила, но, хотя я и разбиралась немного в волнах и полосах пропускания, в конечном счете она перешла на жаргон, так что мне приходилось только кивать и улыбаться.

Если коротко, то экипаж «Пинты» был слишком болен, чтобы нянчиться с приемником.

Если чуть развернуть мысль, то мы ставили радиосериал, чтобы хоть как-то развлечь больных. Судя по всему, наличие микрофона – это что-то вроде космической версии «У моего дяди есть сарай»^[54].

Терразас наклонился к микрофону и с подобающей энергичностью начал увлекательное повествование:

– Высоко над землей на огромной скорости несется гигантский авиалайнер. Внутри удобно устроился в своем кресле всемирно известный спортсмен Флэш Гордон. Он с восхищением смотрит через проход на Дэйл Арден, свою очаровательную юную спутницу. Вдруг раздается взрыв.

Терразас замолчал, и тогда Флоренс встряхнула воздушным шариком. Я тут говорю про воздушный шарик, но на самом деле это был надутый презерватив с зернами сухогориса внутри. Когда Флоренс потрясла им над микрофоном, слушатели услышали почти настоящий взрыв.