Книга Рок небес, страница 60 – Мэри Робинетт Коваль

Флоренс выплыла из-за спин остальных, где они с Леонардом наблюдали за происходящим. Она плотно стиснула зубы и не сводила глаз с балки, которая служила мне опорой. Я протянула ей секстант. Флоренс, кивнув, приняла его.

Бенкоски с Паркером обменялись взглядами. Уж не знаю, что эти их переглядывания значили, но после этого Бенкоски повернулся к де Беру.

– А что, если… давай ты следующий.

Де Бер кивнул, но пробормотал что-то на африкаансе.

– Teen die agterplaas aap?^[29]

Паркер с силой оттолкнулся носками и одним прыжком пересек комнату, с военной точностью приземлившись прямо напротив де Бера. Голос у него был тоже по-военному жестким.

– Ek vind dat offensief. Sê dit weer, en ek kry jy permanent gegrond^[30].

Де Бер слишком резко отшатнулся и комично полетел назад, размахивая руками. Бенкоски протянул руку, чтобы помочь своему второму пилоту обрести равновесие, и, взглянув на Паркера, покачал головой.

– Господи. Теперь еще и африкаанс?

– Что тут скажешь? Мне нравится учить языки.

Паркер пожал плечами и снова превратился в очаровательное воплощение притворной скромности, в героя-космонавта, которого он постоянно демонстрировал американской публике.

Хайди рассмеялась и вручила де Беру свой секстант.

– Wie viele macht das?^[31]

Паркер склонил голову набок. Пальцы у него подрагивали, словно он мысленно на них считал.

– Elf? Nein – zwölf. Zwölf, aber ich bin wirklich nur Konversation in sechs oder sieben von ihnen^[32].

Хайди снова рассмеялась. Было совершенно очевидно, почему Швейцария выбрала для участия в космической программе именно ее. Идеальные зубы. Лебединая шея в обрамлении закрученной вокруг головы золотистой косы.

– Он сказал, что говорит всего на шести или семи.

Де Бер, закрепив ноги в ограничителях рядом с Флоренс, занялся секстантом.

– И давно ты учишь африкаанс?

– Начал сразу после того, как тебя назначили на марсианскую миссию.

– Я польщен, – заявил де Бер.

– Зря. Это был единственный язык, которого я не знал, – Паркер пожал плечами. – Ну, а тайваньский я, видимо, учил зря.

Я поморщилась от этого не очень деликатного напоминания о Хелен.

– Ты и идиш учил?

– Идиш?Не сефардский?^[33] Я думал, твоя семья из Чарлстона.

Я уставилась на него. Мой мозг лихорадочно соображал, чему удивиться больше. Тому факту, что Паркер знал, откуда моя семья? Или тому, что ему было также известно о населении Чарлстона, которое по большей части состояло из евреев-сефардов, а не ашкеназов?^[34] Или о том, что не все евреи говорят на одном языке?

– М-м-м… Ну да. Мои предки еще в восемнадцатом веке прибыли из Германии. Откуда ты знаешь…

Тут я замялась, не в силах определиться, на какой вопрос мне больше хотелось получить ответ.

– У меня теща еврейка. Из голландских сефардов. – Он скользнул взглядом куда-то мимо меня. На мгновение он нахмурился, но тут же на его лице расплылась широкая улыбка. – К нам гости.

Паркер оттолкнулся от стены и сделал прямо над моей головой впечатляющее сальто. Приземлился он ровно у дверей помещения для испытаний, куда Бетти уже загоняла репортеров. Черт возьми. Они сегодня рано. Засунув ступни под направляющий рельс, Паркер выдал эффектную пародию на стойку «вольно», и это несмотря на отсутствие гравитации. Двенадцать космонавтов вокруг меня натянули на лица стандартные вежливые улыбки.