Книга Кальдорас, страница 51 – Линетт Нони

И это приводило его в ужас.

Это правда, что Эйлия разбила ему сердце, но правдой было и то, что сказал Нийкс — реакция Эйвена была экстремальной. И, оглядываясь назад, видя нити своей жизни от того места, где он начал, до того, где оказался в итоге, Эйвен не мог примириться с тем, что произошло, что пошло не так.

Он открыл рот, что-то в нем побуждало его поделиться своимимыслями, он страстно желал поделиться своими мыслями, но затем новая вспышка боли пронзила его виски, еще более сильная, чем раньше, заставив его пошатнуться.

— Эй…Эйвен… Полегче. С тобой все в порядке?

В одно мгновение боль утихла, и Эйвен, покачиваясь, остался стоять на ногах, а перед глазами у него замелькали точки. Когда зрение, наконец, прояснилось, Нийкс уже наполовину выбрался из постели.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — рявкнул Эйвен. — Ложись. Целительница Раэллин сказала, что тебе нужно отдохнуть, так что тебе пора спать.

Нийкс удивленно уставился на него, но затем выражение его лица потемнело, и он пробормотал:

— Похоже, ты не ответишь. Я должен был догадаться.

Эйвен на мгновение растерялся, не понимая, что происходит с Нийксом. Он оглядел комнату, не понимая, что делает, стоя посреди нее. Последнее, что он помнил, это как дверь Библиотеки открылась и… металлическая башня? Стена? Статуя? Детали были расплывчатыми. Как Эйвен ни старался, он так и не смог вспомнить, что же открылось за дверью, или о чем они потом разговаривали, но он больше не думал об этом и просто пристально смотрел на Нийкса, пока предатель, наконец, не сдался, откинувшись на подушки со смиренным вздохом.

— Судя по тому, как быстро ты поправляешься, к завтрашнему утру ты должен прийти в норму, — сказал Эйвен, предположив, что Нийкс был в таком настроении из-за травмы. — Хороший ночной сон сотворит чудеса с нами обоими.

Нийкс не ответил, просто перевернулся на бок, подальше от Эйвена.

Мысленно пожав плечами, Эйвен напомнил себе, что его мало волнуют чувства предателя, и быстро направился к своей кровати, рухнув на нее, когда на него внезапно накатила волна усталости, сопровождаемая еще одной короткой, пронзительной головной болью. Сквозь него Эйвен услышал, как Нийкс что-то говорит в темноте комнаты, его голос был едва слышен из-за боли, отдававшейся в висках Эйвена.

— Я не боюсь тебя, Эйвен. Какие бы секреты ты ни хранил, какая бы тьма ни была внутри тебя… я этого не боюсь. Я не боюсь тебя. Запомни это. И если ты когда-нибудь захочешь поговорить… о прошлом или о будущем… я всегда рядом. Я всегда буду здесь.

Эйвен не мог ответить, отчасти потому, что не был уверен, что сказать, но главным образом из-за боли…

Эта боль…

Она была мучительна.

А потом,через мгновение, все снова исчезло, оставив Эйвен гадать, не почудилось ли ему это.

Прошли долгие минуты, но Нийкс, в конце концов, погрузился в целебный сон, позволив Эйвену вздохнуть с облегчением, даже если он и не понимал, какое облегчение испытывает. Это, должно быть, из-за себя, конечно. Потому что не было другой причины, по которой он мог бы почувствовать облегчение в отношении предателя.

Сбросив странное напряжение с плеч, Эйвен откинулся на спинку кровати и посмотрел на снежную бурю, бушевавшую в другом конце комнаты за темным окном. Он слышал отдаленные голоса гуляющих в Кальдорасе, радостное пение жителей Ластростоса, отчего презрительно кривил губы. Независимо от того, сколько времени он проводил в обществе относительно сносных смертных, таких как целительница Раэллин, Эйвен не мог — и не хотел — перестать ненавидеть их низшие расы, в частности людей. Конкретных людей больше, чем других.