Онлайн книга «54 по шкале магометра»
|
«Вода – это другой мир. Потому их голоса мне не слышны», – думала Маша, представляя поющие стаи рыб, светящиеся в глубинах океана. Девочка наклонялась над мозаикой, и множество серых глаз удивленно смотрели на нее, отражаясь в полированных чешуйках. –– В семнадцать Маша рисовала рыб в альбомах и на стенах квартиры. Серые и тихие, они плыли по комнатам. Почти живые, но по-прежнему безгласные. А ей хотелось бы услышать их хоть раз. Почему? Разве это могло что-то изменить? Отчего-то Маше казалось, что могло. Неразгаданная тайна влекла ее. Мама вздыхала, мечтая, чтобы дочь пошла в швейное училище, как когда-то и она. А Маша вздрагивала от одной мысли о том, что придется всю жизнь строчить на машинке и пришивать пуговицы. Но мать настаивала, напряжение росло. И однажды ночью Маша, не сказав никому ни слова, коротко постригла волосы и с одним рюкзаком уехала в Питер. Туда, куда едут все, кто не знает, что с собой делать. Петербург встретил холодным ветроми почти ощутимым сырым воздухом. Он заставлял двигаться медленно, как в воде. Маша глубоко вдыхала этот воздух. Он пах иначе, чем все до него. И ей это нравилось. Почти сразу на вокзале она встретила Алика. Длинные волосы собраны в хвост, драная черная майка. Он говорил исковерканными цитатами из «Аквариума», странными, будто это тоже был язык другого мира. Обычно Маша тяжело сходилась с людьми, но тут сочла, что это знак. Группа была ее любимой. Он-то точно знал «какая рыба в океане плавает быстрее всех». Это было немного, но ее устраивало. Алик оказался художником. Он рисовал сложные абстракции и называл их «чувствами». Маша не ощущала в них ничего. – Не понимаешь! – снисходительно хмыкал он. – Это же будущее. Видел такое в музее Мюнхена. Скоро у нас осознают. В захламленной холстами комнате коммуналки они сидели на полу, заляпанном краской, и пили подгоревший кофе. Мебели не было, Алик называл это мастерской, но жил тут же, спал на матрасе. Он листал Машины блокноты, на страницах которых сонно шевелили плавниками рыбы. – Ну… Не знаю… Смешно как-то, но попробуй. Почему нет, – размышлял он вслух, свободной рукой обхватывая ее за талию и притягивая к себе. Маша осталась у него. –– Ультрамарин, кобальт, изумрудно-зеленая, газовая сажа и несколько серебристых мазков… Краски ложились на холст, и на Машу смотрело очередное загадочное водяное существо. Картины начали продаваться. Алик сдавал их перекупщикам на улице, и Машины рыбы поплыли по городу. Алик продолжал писать свои абстракции. А ночью рисовал Машу. Как правило голую. А потом спал с ней. После серебряным акрилом рисовал чешую на ее бедрах и спине. Ей нравилось. Жить стало проще. Маша и забыла, что рыбы должны петь. Она перестала понимать даже собак и кошек. Ну и пусть молчат, если им так хочется. Она устала прислушиваться. Теперь не до того. –– – Почему только рыбы? Сколько можно? Их уже никто не берет! Алик в очередной раз ходил предлагать ее картины, и ни одну не взяли. Маша видела, что он замерз, на плечах лужицы от растаявшего снега. Но она не знала, как его успокоить. И ничего другого нарисовать тоже не могла. – Может продать что-то из твоих? – робко спросила она. Он зло швырнул холсты на пол и вышел. Его картины пока так и не поняли. «Нарисовать что-то другое… совсем другое…» |