Книга 54 по шкале магометра, страница 57 – Мария Папкова, Елена Станиславская, Александр Добсон, и др.

«Ну ты чё! – потом Витька мне говорит. – Чего шанс упустил? Короче, вот тебе её телефон, Викой зовут, звони прямо щас».

Вика очень удивилась, откуда телефон узнал, я сказал, что по глазам прочитал. Витька почему-то отказался шафером быть. Я даже чуть не обиделся, но он сказал, что теперь я в надёжных руках.

Я потом уже, после всего, понял, почему никто Витьку не помнил. Одногруппники, которые ржали, таращились на меня недоумённо. Вика, бабушка, преподов я уж и спрашивать не стал, а то и так чуть было Витькину репутацию не приобрёл. Короче, никто его не помнит. А он же меня предупреждал тогда.

Когда сказал, что скоро уедет. Когда мы разулись и на лужайке отдыхали, когда последний экзамен сдали на втором курсе. Он мне тогда сказал, что сын у меня родится. Что великим станет. И что это очень важно, поэтому мне надо было помочь, чтобы всё срослось. И ещё сказал, что давно уже со мной, только не всем и не всегда дано видеть то, что видеть не обязательно. Я его тогда спросил, знает ли он своё будущее. Он сказал, что да, теперь знает, потому что свою миссию здесь выполнил, а работы везде полно. Сказал, что к магоставрам отправится, и улыбнулся – типа шутка. Но фиг знает…

«И когда?» – я его спросил. «А прямо щас!» – ответил он и исчез. Только кеды в одуванчиках остались.

А сына я, конечно же, Витькой назвал.

Общественный транспорт не спешил. То ли из-за пробок, то ли маршрут не наладили. Скорее всего, конечно, первое, но бывали же случаи, когда диспетчер с водителем что-нибудь не поделят, или какое-нибудь внештатное происшествие возникнет. А то и поломка. Но столпившихся на остановке пассажиров разве это волнует? Зима на дворе: холодно, некомфортно, после работы устали, вечера длинные. Скорее бы домой, а этот треклятый транспорт – где?!

Я им не завидую. Сам бы на их месте зубами скрипел, перетаптываясь. Но и пробка одна на всех, так что и я стою, от скуки считая ворон и людей на остановке.

У меня же всё хорошо: печка работает исправно, потягиваю ароматный кофе с корицей, играет отличная песня:

"Руками взмахнув, взмыть бы мне птицей

Разведать бы небо. Растаяла б мгла.

Взлетев, упаду поломанной спицей.

Не примут меня небеса из стекла…"

Горазд я себе обустраивать уют, свой крошечный кусочек счастья. Само как-то выходит. Но, глядя на мёрзнущих людей, отчего-то стало не по себе. Под мышкой засосало: мне хорошо, а им?.. И почему бы не дёрнуть за нужную ниточку и оказать совсем незначительную помощь. Чего мне стоит?

Впереди светофор загорелся зелёным. Трогаюсь, зная, что позади сквозь плотный поток машин волшебным образом прошмыгнул троллейбус.

***

Первый день на работе, а у Алины всё из рук летит. Три чашки кофе, и все до одной на костюм начальника. Как после первой-то не выгнал? После третьей девочки отпаивали валерьянкой. Говорили, дескать, незлопамятный он, всё понимает. Но ведь это не отменяет того, что самой жуть как стыдно! Залилась румянцем, пряталась от осуждающих взглядов и выскочила из офиса ужаленной белкой, как только рабочий день закончился. Теперь на остановке мёрзнет. И троллейбуса треклятого нет. Как сговорились!

Алина оторвала взгляд от телефона – всё равно на холоде сел – и заметила в плотном потоке машин одну. То ли красная «Тойота», то ли вишнёвый «Додж», то ли всё вместе. А в ней – парнишка за рулём с загадочной улыбкой. И чего улыбался? И какое, собственно, ей до него дело?..