Книга Нелюбый, страница 45 – Ксения Скворцова

Нелюб расстелил у костра плащ и улёгся на бок, подперев голову рукой, с любопытством ожидая Мстишиного ответа.

— Снова на глум подымешь? — обиженно шмыгнула носом девушка, но зазимец обезоруживающеизогнул брови. Недоверчиво прищурившись, княжна некоторое время изучала его лицо, а затем вздохнула и принялась загибать пальцы: — Шьют шёлком, золотом и серебром, нижут жемчугом и каменьями, перебирают белую казну, распоряжаются кушаньем, обихаживают домочадцев, подают милостыню… — Мстиша запнулась, видя, как Нелюб поджал губы, явно борясь со смехом.

— И не скучно тебе жилось, в тереме-то?

Мстислава отвела взгляд от его лица и задумалась. Нет, ей не было скучно. Ей было хорошо. Мстишина бы воля, она всю жизнь провела б в Медыни, подле отца. Все беды начались с тех пор, как отец решил отдать её замуж. Ведь Мстиша и думать забыла о том, что была когда-то просватана в Зазимье. Жила себе, не тужила, справляла наряды, смеялась на вечорках с подругами, убегала сидеть на гумно со Сновидом… И вот откладываемые, запираемые на железный засов мысли просочились, нашли дорожку.

Сновид. Сновид, прижимавший её к сердцу, клявшийся, убеждавший. Сновид, ставший ныне мужем, но только не ей, Мстише, а какой-то чужой. Кому же? Как не хотелось Мстиславе размышлять об этом, ковырять и расчёсывать рану. Но, сколько ни прячься, а потаённая дума рано или поздно выйдет на свет.

Должно быть, что-то особенное отразилось на лице княжны, потому что Нелюб не удивился, когда она, забыв про гордость, тихо спросила:

— Он совсем ничего не передал мне?

Мягкая улыбка, блуждавшая по лицу зазимца, пока тот слушал про Мстишино житьё-бытьё в Медыни, растворилась. Он сел, подогнув под себя ноги, и поправил костёр, то ли оттягивая, то ли обдумывая ответ.

— Нет, — наконец, сухо сказал Нелюб, глядя в огонь. Мстиша судорожно вздохнула, и помытчик бросил на неё короткий тревожный взгляд. — Не думаю, что он считал, что может доверять мне, — поспешно добавил Нелюб, снова отводя глаза от бледного, изрезанного чёрными тенями лица девушки. — Не по нраву я ему пришёлся, — продолжал зазимец, как-то зло и вместе с тем самодовольно усмехнувшись. — По первости не хотел меня принимать, но потом твоя береста сделала дело. Прочитал её молча. Только пальцы затряслись. Он пытался не показать, но я-то видел. — Губы Нелюба презрительно скривились, и он сквозь зубы добавил: — Побелел как полотно, недокунок.

Мстиша подняла на своего спутника ставшие совсем огромные от стоящих в них слёз глаза. Она попривычке хотела вступиться за Сновида, но удивление тому, как Нелюб неприязненно говорил о нём, заслонило собой возмущение девушки. Впрочем, помытчика можно было понять. Если бы не Сновид, Нелюбу не пришлось бы теперь возиться с Мстиславой. Должно быть, он про себя одинаково гнушался и её, и боярина, и полагал, что они — два сапога пара.

— Значит, не любил, — с тихой уверенностью промолвила Мстиша, озвучивая то страшное, что мучало её уже долгое время. — Любил бы, не сдался. Не отрёкся бы. Не отступился.

— А, может, просто не о себе одном думал? — Мстиша вздёрнула на Нелюба голову, но он невозмутимо помешивал варево. — Может, просто сообразил, или надоумил кто, что случится и с отцом его, и с князем, коли замысел ваш исполнится? Может, есть на свете что-то сильнее похоти? — Мстислава вспыхнула, но зазимец, не обращая внимания на её недовольство, продолжал. — Долг. Ответ, что перед семьёй и родом держать придётся. Ведь не один человек живёт, а как веточка на огромном дереве, с другими связан. Ужель тебе не знать, княжне? Ты-то ведь не только перед родом и отцом с матерью ответ держишь, а перед всеми людьми, что Всеслава своим князем величают.