Книга Чуж чуженин, страница 18 – Ксения Скворцова

– Больно очам глядеть на твою печаль и кручину, княжна, но решение мое твердое, – развел руками зазимец. – Князь-батюшка опеку над тобой мне вверил, покуда нареченному твоему супругу, моему княжичу не передам. Посему мне решать, мне отвечать. Дурной то знак был. – Хорт вскинул вдруг на Мстишу проницательный блестящий взгляд, отчего Векша, что стояла позади своей хозяйки, покраснела и потупилась. – И дорога та к дурному вела.

Мстиша тоже начала заливаться пунцовой краской, но вовсе не от стыда, как ее чернавка. Она поняла, что Хорт свернул нарочно, и прощать этого ему не собиралась.

– Ратмир тебя сам свозит к Пресветлой, а до той поры, когда ты со своим женихом соединишься, дозволь мне судить, какой путь правильнее и безопасней. Я за тебя головой отвечаю, княжна. Ты нынче – главное сокровище Зазимья.

Поклонившись до земли и больше не взглянув ни на одну из девушек, Хорт вышел, бесшумно затворив за собой холстинный полог.

Мстислава сложила руки на груди и уставила невидящий, но мстительно мерцающий взор на покачивающиеся полы палатки.

Вот, значит, что воеводишка удумал.

Она сузила глаза и закусила губу. Замысел быстро ткался в ее голове. С каждым часом они будут все дальше от Осеченок и от Сновида. С каждой верстой все ближе будет чужой чуженин. У Мстиславы оставалась всего одна ночь. И она точно не потратит ее впустую.

Поначалу это походило на ночное свидание: Векшина вотола на плечах, темнота, влажная земля под сапожками. И бежала Мстислава снова к милому. Только вот вскоре она поняла, что впереди вместо родной старой яблони нависает разлапистыми ветвями седая ель, что ноги несут ее не по знакомой сызмальства тропке, а по корням да овражинам, что темень стоит не привычная, в которой помнишь очертания каждого сучка и камешка, а настороженная и недружелюбная. В этой ночи не стрекотали уютно кузнечики, не пели предрассветные птицы, не шумели в ожидании дождя верхушки деревьев.

Мстислава оглянулась, но вокруг была только кромешная тьма. Где-тотам, далеко позади, осталась заплаканная Векша, которой она запретила идти следом. На все мольбы из последних сил заглушающей всхлипы служанки Мстиша лишь сурово шикнула, велев молчать о своем исчезновении. Она не сомневалась, что с легкостью сумеет пробраться окольными тропами на большую дорогу, по которой рассчитывала вернуться в Осеченки с первой попутной телегой, но теперь, стоя в гулком одиночестве посреди незнакомого враждебного леса, уже не чувствовала былой уверенности.

Мстиша боязливо осенила себя знамением Небесной Пряхи. Сразу вспомнились нянькины побасенки о вездесущем лешем и коварных мавках, свисающих с ветвей и сбивающих с пути, а еще страшная быль про то, как по молодости Стояну едва не заманила в дрягву болотница. Княжна неприязненно передернула плечами. Вся эта нечисть, живущая под корягами и овинами, вызывала у нее брезгливость. В княжеской семье почитали великих светлых богов, но где те нынче? В затхлую лесную глушь не проникал ни солнечный луч, ни лунное сияние.

Мстислава в отчаянии запрокинула голову, безнадежно всматриваясь в клочки чернильного неба, проглядывающие сквозь лохматые верхушки деревьев. Неужели ей даже Лося не найти, которого любое дитятя несмышленое отыскать может?

Отчего она не слушала отца, когда он учил ее распознавать путь по звездам? Отчего только баловалась, когда он втолковывал ей о Железном коле, который всегда показывает на полночь? Смеялась, что тата вечно будет рядом и что муж, не умеющий прочитать ночного неба, и в мужья не годится.