Книга Убить вампира-завоевателя, страница 111 – Карисса Бродбент

После нескончаемых часов (Прядильщица милосердная, они показались мне днями) я повернулась к целительнице и спросила:

– Кто следующий?

– Никого, – ответила старуха, оттирая кровь с рук.

Я не сразу поняла ее ответ.

– Никого не осталось, – повторила она. – Мы сделали все, что смогли. Теперь будем ждать. – Она откинула полог шатра. – Я сейчас залягу спать.

Я вернулась к себе. Что еще мне оставалось? Но, едва войдя, я поняла, что не усну, невзирая на жуткую усталость. Лежать и слышать эхо боли, доносимое нитями, – худшей пытки не придумаешь. И потому я скинула с себя потную, перепачканную кровью одежду и переоделась в чистое. Сделав это, я вышла из шатра, даже не подумав взять подстилку.

Приближался рассвет. Воздух был влажным, но холодным. От земли к небу поднимался туман. Верхние слои были чуть розоватыми, намекая на скорое утро. К туману примешивался дым похоронных костров. Запах дыма терялся в соленом дыхании моря. К утру туман рассеется, костры погаснут. От умерших останется лишь пепел, который солдаты Атриуса бросят в воду.

Оставшиеся в живых навсегда получили отметину горя.

Вплоть до этой ночи я не задумывалась, насколько изменилось мое мнение о вампирах. Я убедилась, что потери оставляют на их душах такие же заметные шрамы, как и на душах людей.

Я долго стояла у входа в свой шатер. Затем пошла к берегу.

Не знаю, как я поняла, что Атриуса в его шатре нет. Я ощутила это раньше, чем подошла к шатру. Меня ничуть не удивило, когда я нашла его на берегу. Он был один и смотрел на горизонт.

На мгновение я до остройболи в груди пожалела, что у меня нет телесного зрения и я не могу увидеть это только глазами, без всяких нитей, каким бы несовершенным ни было такое восприятие мира. Правда, я могла вообразить силуэт Атриуса на фоне серебристых волн и его волосы, похожие на водопад лунного света. Если бы я увидела его таким, возможно, меня бы охватило неодолимое желание его нарисовать, как пятнадцать лет назад я поддалась неодолимому желанию нарисовать море.

«Когда видишь восход луны, – сказал мне однажды Атриус, – положение светила на небе – это еще не всё».

Тогда я восприняла его слова как насмешку. Но сейчас я поняла их смысл.

Достигнув песчаной полосы, я разулась, оставив сапоги на границе. Ощущение влажного песка под босыми ступнями успокаивало. При моем приближении Атриус даже не шевельнулся. Не отвел взгляд от моря.

Поднялся ветер, ероша нам обоим волосы. Атриус раздул ноздри. Я подошла ближе, и только теперь он повернулся ко мне.

– Тебе не надо было сюда приходить.

В его сущности я уловила отзвук голода. Совсем слабый. Но я знала: то, что Атриус позволял мне почувствовать, – лишь частичка его настоящих чувств.

Голод Атриуса простирался гораздо дальше обычного телесного голода. Я чувствовала в нем этот голод: злобный и тоскующий, от которого у меня вставали дыбом волосы на затылке.

– Я пришла туда, куда захотела, – ответила я Атриусу.

Только произнеся эти слова, я по-настоящему ощутила, насколько они правдивы.

Он стиснул челюсти.

– Не надо подходить ко мне.

«Верно», – шепнул голос у меня в мозгу.

Но опасность исходила не от Атриуса. Опасность крылась во мне. Это было что-то, превышающее естественное напряжение, которое возникает, когда масло и огонь приближаются друг к другу.