Книга Змейка и крылья ночи, страница 75 – Карисса Бродбент

Я дала ей проболтать добрых полчаса, прежде чем собрала всю смелость и выдала:

– А девочка?

– Ты о чем? – не поняла Мише.

– Там была маленькая девочка.

Она криво улыбнулась и сокрушенно покачала головой:

– Я не знаю.

Мне хотелось настаивать, требовать, чтобы мы все выяснили, но слова застревали в горле.

Почему я так переживала?Не надо так. Но я не могла махнуть рукой. Не могла не думать. Я проглотила немного еды, которую дала мне Мише. Минуты тикали, я не находила себе места, как будто все, что я пыталась подавить, бурлило и волновалось внутри.

Наконец я не выдержала и встала. Все тело ныло, но, по крайней мере, я могла двигаться. Я стянула с крючка куртку.

– Ты куда? – встревоженно спросила Мише, увидев, что я накинула куртку на плечи.

– Хочу подышать воздухом.

– Но тебе надо…

Я распахнула дверь.

– …отдыхать… – закончила она, когда дверь уже захлопнулась.

Давно уже у меня не набиралось троих за ночь. Тело сердилось за это – и, пожалуй, я заслужила, – но даже для усталой меня убивать этих мерзавцев не составляло труда. Они были ленивы, и их набралось слишком много. Уже несколько недель я не бродила по этим улицам. Видимо, придурки расслабились и у них появилось чувство ложной безопасности.

Не удивлена.

Слишком наглые. Себялюбивые, прожорливые, наглые, они живших здесь людей считали за домашний скот. Я ненавидела их настолько, что наблюдать за их смертью – наблюдать, как они видят, что их убиваю я, человек, – нисколько не помогало унять мой гнев. Я лишь острее чувствовала несправедливость.

За годы я научилась зашивать эту рану, аккуратно прятать ее за всеми моими человеческими слабостями. А теперь повязка, которую я так тщательно оберегала, была сорвана, зажата в маленьких пальчиках невинно убитого ребенка.

Я не знала, как это остановить. В детстве меня научили, что кровотечение опасно. И хотя мои раны затянулись, одна глубокая, в груди, кровоточила больше, чем раньше. От этого я становилась не менее уязвима, чем от обычных ран.

Когда я вышла из Лунного дворца, я думала, что встречу Винсента. Я была уверена, что он будет меня ждать. Я видела, как он на меня там смотрел. Мне надо было с ним поговорить, расспросить про мою магию, задать вопрос о людях: откуда они появились? Как они получили людей, которые должны были быть под защитой? И почему, в конце концов, дети?!

У него наверняка были бы ответы.

И все же, может быть, именно поэтому я вдруг пошла в противоположном направлении, к человеческим кварталам.

Слова трудны. Вопросы трудны. И эта рана внутри меня кровоточила так, что Винсент бы ее почуял. Кровь потекла бы у меня сквозь пальцы, если бы он разбередил эту рану ответом, которыйбы мне не понравился.

Так было легче. Приносило больше удовлетворения. По крайней мере, я, провались оно все, хоть что-то делала.

Моя третья жертва смотрела на меня так, будто я сама Ниаксия во плоти. Пока свет не погас в его глазах. Я прижала его к стене в вонючем загаженном переулке, напротив паба, где он выглядывал молодых женщин. Я была не такая женщина, какую ему хотелось, но я была именно той, кого он заслужил.

Слабея, он открыл рот, и над моим лицом распространилось зловоние гнилого дыхания.

Я выдернула клинок, и вампир осел на землю.

Животное. Оставайся тут гнить в дерьме, моче и мусоре, как трупы таких же крыс, как ты.