Онлайн книга «Змейка и крылья ночи»
|
В глазах Ниаксии плясали веселые огоньки – пугающие своим весельем. У меня туго сжался желудок. Не нравился мне такой бурный восторг. Такой восторг сулил кровопролитие. «Ниаксия любит, когда ее дети устраивают потасовку». Что-то… что-то было не так. – Скажи мне, сын мой, каков будет твой приз? Мир затаил дыхание. Райн склонил голову. В толпе я заметила Септимуса, который пробирался по трибунам вперед, и на его губах играла алчная ухмылка. Почему Септимус выглядит таким довольным, если его фаворит пал? – Двести лет назад, – сказал Райн, – ты пришла сюда и исполнила желание победителя Кеджари. Ты отняла силу у ришанского короля ночерожденных. Усмешка на губах Ниаксии переросла в широкую улыбку, и у меня засосало под ложечкой. – Я желаю этой силы, миледи. Желаю, чтобы она была вновь отдана ришанской линии наследования. Я хочу, чтобы она была возвращена мне. Возвращена? Ниаксия засмеялась тихим мягким смехом. – Я долго ждала, когда это произойдет. Твое желание осуществилось, Райн Ашраж, обращенный наследник ришанского короля. Что?! У меня округлились глаза. Я попятилась к трибунам. Кто-то из зрителей смеялся, наслаждаясь драматизмом ситуации. Но остальные, по большей части хиажи, начали тревожно пробираться сквозь толпу к выходу. Ниаксия сложила перед собой ладони: – Поздравляю тебя с победой! Райн смотрел только на меня, с растерянным и извиняющимся выражением на лице, а Ниаксия, разомкнув ладони, поднесла их к его груди и запечатлела поцелуй на его лбу. Всплеск силы перестроил мир. Все побелело, потом почернело. Но на самом деле сдвиг задействовал гораздо более глубокие пласты реальности. Раньше все ощущали силу Винсента – силу, дарованную поцелуем богини. А теперь две энергии рванулись в противоположных направлениях. Я подняла руку к глазам, защищаясь от света. Когда он рассеялся, Райн стоял перед ложей Винсента. Его крылья вырвались наружу – миллион цветов, черные, как ночь, за одним исключением. Красный цвет, которым были тронуты их кончики. Я издала сдавленный звук. Доспехи Райна были так сильно повреждены, что когда крылья вылетели наружу, большая часть кожаной брони прорвалась, обнажив у него на спине целый пейзаж из шрамов. Да, там были шрамы от пыток Винсента. Но и один старый, начинавшийся вверху спины и сбегающий вниз по позвоночнику. Теперь через зарубцевавшийся шрам проглядывал свет – красные лучи пробивались через неровную ткань. Он образовывал рисунок: пять фаз луны по плечам и стрелка дыма посередине спины. Печать. Печать наследника! Она ожила, словно ее разбудил внезапный всплеск энергии. Дажеесли ее владелец когда-то давно пытался выжечь ее с кожи. Проклятье. Проклятье! Что я натворила? Богиня, что я натворила? Зрители-хиажи уже поняли, что к чему. Они теснили друг друга на трибунах, пытаясь спастись; взмывали в небо или беспорядочно валили ко всем открытым выходам. Из-за стен амфитеатра раздался оглушающий треск. Он потряс землю, а вслед за ним раздался низкий скрежещущий звук – словно дробился камень. Словно рушились городские стены. Словно рассыпалась империя. Через входы в амфитеатр вливалась толпа солдат. В красно-белых цветах Дома Крови. Септимус взирал на это и улыбался. «Мертвый возлюбленный не разобьет тебе сердце», – поддразнивая, прошептал мне в ухо голос Ниаксии. |