Книга Мать смерти и рассвета, страница 54 – Карисса Бродбент

– Ее. Хотя ей помогали со сложными моментами.

– Почему ты не прячешь крылья?

Насколько я успела заметить, большинство его соплеменников предпочитали скрывать крылья, когда не пользовались ими.

– А почему должен?

– Не отвечай вопросом на вопрос.

– Действительно. – Брови Меджки поползли вверх. – Горькая правда такова: я не могу. Я больше не способен трансформироваться.

Он сказал это с таким выражением, словно поделился забавным анекдотом. Но я знала, что, если бы мне удалось проникнуть в его сознание,я обнаружила бы там боль, острую и жгучую, как от лопнувшего нарыва. Я была настолько уверена в этом, что на миг ощутила эту боль сама.

– Почему?

– Магические эксперименты королевы оставляют множество побочных эффектов, часто неприятных.

«Эксперименты», – повторила про себя я, мысленно возвращаясь в белую, белую, белую комнату. Улыбка Меджки поблекла, а его взгляд устремился куда-то вдаль.

– Я не боюсь и не стыжусь говорить о том, что она со мной сделала, – продолжал он. – Она явно ничего не знала о фейри, по крайней мере поначалу. Думаю, она просто изучала нас. Пыталась понять, на что мы способны. Что она может сделать с нашей кровью, нашими телами, кожей или крыльями. – Его губы некрасиво скривились. – Ты можешь спросить, как ей все это удалось, если мы намного превосходим людей в физической силе.

Я никогда не задавалась таким вопросом, поскольку хорошо знала ответ. Но я промолчала. Возможно, Меджка хочет произнести эти слова сам.

– Королева обладает сильной собственной магией. Эта магия способна подчинить себе разум. У людей были и другие методы… Я не мог пошевелиться. Ничего не мог сделать, хотя оставался в сознании. – Он наклонился так близко, что я почувствовала запах вина в его дыхании. – Я провел у людей несколько месяцев. Знаешь, что такое беспомощность?

Несколько месяцев! Я жила так веками. Я чуть не рассмеялась, но показалось жестоким принижать его страдания.

– Я знаю, что такое беспомощность, – ответила я. – Знаю, каково это – очутиться запертой в месте, где ничего не видишь и все чувствуешь. Люди – жадные существа, они умеют только брать. Я провела с ними пятьсот лет и даже перечислить не могу, сколько всего они украли.

Мое тело, мое прошлое, мое имя, мое лицо. Мою душу.

– Пятьсот лет, – тихо повторил Меджка. – Я слышал истории о тебе. О той, кем ты была.

– Я превратилась в ничто. Инструмент в их руках. Даже мои чувства перестали быть моими, а стали отражением их чувств.

Серьезное выражение на лице Меджки усиливало и без того неприятное сходство. Его золотистые глаза метнулись к моим, и я отвела взгляд.

– Я заметил, что мое присутствие тебя смущает, – тихо произнес он. – Почему?

– Ты сын Ишки.

Впервые я произнесла это имя вслух. В моей голове он оставался воплощением предательства и гнева, а не живым существом.

– К сожалению, ты права. Король рассказалмне, что он с тобой сделал. Как главный посол Эла-Дара, я должен был узнать. Особенно после того, как отец… ушел. Его действия… – Голос Меджки стал еще тише и серьезнее. – Я бы хотел извиниться за то, что мой род тебя предал. Я бы хотел искупить вину, но знаю, что это невозможно.

Его слова отдавали бессмыслицей. Я прекрасно это понимала. И тем не менее я ощущала странное сродство с его горем. Оно казалось таким же стихийным и острым, как мое собственное.