Книга Мать смерти и рассвета, страница 53 – Карисса Бродбент

– Эф?

Прозвучавшее имя разбило эту мысль вдребезги.

Мой взгляд остановился на другом конце зала, и меня насквозь пронзило воспоминание – я кричу: «Ты не бросишь меня здесь!»

Но нет, снова не Ишка. Опять то, другое лицо.

Меджка улыбнулся мне, поднимая бокал с красной жидкостью.

Рядом с ним сидели два фейри с волосами цвета воронового крыла; Меджка прошептал им несколько слов, после чего его соседи встали и отошли, бросая на меня любопытные взгляды.

– Не ожидал увидеть тебя здесь. – Меджка указал на освободившееся место на скамье. – Садись. Выглядишь так, словно тебе необходимо выпить.

Он ухмыльнулся, но я не назвала бы выражение его лица радостным. Оно, скорее, напоминало гримасы солдат, когда те выбивались из сил на тренировке. Подумалось: а вдруг Меджка сейчас прилагает не меньше усилий, хотя и пытается это скрыть?

Инстинкт приказывал отступить, сделать пару неловких шагов назад. Но затем в голове промелькнуло еще одно смутное воспоминание – о вкусе вина на языке и о том, как много оно способно смыть из памяти.

Поэтому я взяла бокал из протянутой руки и опустилась на скамью. Пригубила вино, а потом принялась пить торопливыми глотками – Меджка, видя это, издал удивленный возглас. Горькая жидкость обжигала горло.

– Я был прав, тебе необходимо выпить.

Я поставила пустой бокал на стол, и Меджка тут же наполнил его снова.

Хорошо.

Все, что раньше казалось слишком громким, слишком большим или слишком суровым в этом мире – иэтом теле, – стало чуть более выносимым. Упростилось. Я больше не ощущала себя выбитой из колеи теми событиями, что недавно разворачивались на моих глазах.

И мне нравилась обретенная простота.

– Откуда такая острая нужда в хмельном? – удивился Меджка, но тут же с улыбкой покачал головой. – Глупый вопрос.

Я не поняла, что мой собеседник имеет в виду, поэтому вместо ответа просто уставилась на него. После встречи с Кадуаном он переоделся. Хотя нет… одежда осталась той же, но выглядела она неряшливо. Меджка расстегнул помятую темно-синюю рубашку, обнажив гладкую, испещренную шрамами грудь. Полоска синей ткани, ранее перекинутая через плечо, теперь небрежно свисала вдоль рукава. Единственное крыло было сложено за спиной так, чтобы не мешало сидеть. В мерцающих огнях, рассеивающих темноту зала, цвет перьев просто завораживал: они сверкали серебристыми и медными искрами, а порой вспыхивали ярко-золотым пламенем.

По контрасту с другой половиной его тела эта красота выглядела неприличной.

Меджка сидел так близко, что я могла легко дотронуться до обрубка второго крыла. Там, где серебристо-золотые перья должны были распуститься величественным размахом, зияла ужасная рана, и остатки оперенья не могли скрыть потемневшую, покрытую рубцами плоть. Из нее на несколько дюймов выступали очертания кости, словно тому, кто искалечил фейри, разрез дался с трудом.

– Кажется, ты решила рассмотреть меня с лучшей стороны, – произнес Меджка.

Мой взгляд тут же вернулся к его лицу, но на нем по-прежнему играла легкая полуулыбка.

– Я не обижаюсь, – добавил он. – Меня все рассматривают.

– Это ее рук дело?

– Чьих?

– Аранской королевы.

Как странно называть ее так: ведь я всегда знала ее не по имени, а по тому, как ее разум, словно острыми зубами, впивался в мой.

Улыбка Меджки едва заметно дрогнула.