Книга Мать смерти и рассвета, страница 255 – Карисса Бродбент

– Макс? – тихо позвала я. А затем уже более отчаянно: – Макс!

Обернувшись, я увидела его позади, у самого края защитного круга, распростертого и неподвижного. Я не помнила, как подбежала и склонилась над ним, как без конца трясла за плечо и повторяла его имя. Когда он наконец открыл глаза, я едва не расплакалась от облегчения.

– Скажи, что с тобой все в порядке, – выдавила я.

Он не ответил, но я видела, как его глаза становятся все больше и больше по мере того, как возвращаются воспоминания.

– Вознесенных в небесную дыру…

Макс резко сел и огляделся; с каждой секундой ужас на его лице проступал все отчетливее. Я последовала его примеру, и внезапно у меня перехватило дыхание. Сознание пронзил страх, настолько острый, что я не могла думать ни о чем другом.

От столицы остались одни руины. Башни исчезли. Окружающая территория опустела, стоявшие там здания превратились в обломки, точно кто-то опрокинул кукольные домики. Зрение застилал странный красный туман – я не могла разобрать, что такое вижу, пока не поняла, что он исходит снизу, словно пар, поднимающийся из трещины в земле. От него кожу покалывало, а сердце учащенно билось.

Я посмотрела вниз и увидела, что моя ладонь горит. Золотая метка на руке распространилась до самого предплечья, а кожа вокруг покраснела, словно от раздражения.

Внезапное осознание вызвалоновый приступ паники.

– Сердце, – выдохнула я.

К счастью, мы без труда отыскали артефакт. Нас обоих влекло к нему, и сама ткань магии, казалось, тянулась туда же, указывая на прореху. Порывшись в груде стекла, мы нашли его.

Леяр светился красным, будто окутанный странным холодным пламенем. С первого же взгляда я поняла, что с артефактом произошли непоправимые изменения. Магия, пронизывающая его, стала хаотичной и изменчивой.

Сердце разбилось на множество кусочков.

ЭФ

Мне оставалось только бежать. Разум находился где-то за миллион миль отсюда, а тело просто бежало – по улицам Эла-Дара, вниз по бесконечным лестницам. Спотыкаясь, я пробиралась через город, зрение туманилось, глаза жгло, – казалось, весь мир превратился в смазанные руины.

Никто даже не взглянул в мою сторону. А если бы и взглянули, то приняли бы за очередную сломленную горем душу в королевстве, отныне полном призраков.

Я бежала, а когда ноги начали нестерпимо гореть, перешла на шаг и шла, пока они еще несли меня. Я не знала, куда иду. Когда меня окутало прохладное объятие теней Обсидианового Удела, я отстраненно удивилась.

Я перелезала через разрушенные стены, взбиралась по этажам из черного камня, а по щекам катились слезы. Солнце садилось, и обжигающие лучи ложились на утесы неровными прорехами. Светильники, вырезанные в каменной толще, все еще горели, пусть и слабо, и, когда солнце скрылось за горизонтом, они замерцали, точно полное звезд небо. Я карабкалась по трупу своего дома, пока не добралась до тронного зала. Там я прижала ладонь к лиловому пятну на полу.

Здесь умерла Оршейд. Здесь выплеснулась ее жизнь. И мне казалось, что я смогу почувствовать здесь частичку сестры.

Ты нужна мне, сестра. Ты нужна мне.

Но от моей милой, доброй сестры не осталось ничего. Только след жизни, насильно вырванной из нашего мира раньше срока, подобно многим другим.

Подобно жизни Кадуана.

Я долго плакала, свернувшись калачиком на холодном полу.