Книга Мать смерти и рассвета, страница 254 – Карисса Бродбент

И мы принялись ждать. Прошло несколько часов. Ишка все не появлялся. Близился рассвет, и мы с Максом заговаривали все реже, поскольку общее напряжение нарастало. В конце концов мы рухнули в постель, прижались друг к другу и провалились в беспокойный, прерывистый сон, даже не замечая, что просыпаемся каждые несколько минут.

Перед самым рассветом нас разбудило движение за окном. В преддверии надвигающегося восхода небо окрасилось водянисто-розовым цветом. Я открыла затуманенные сном глаза и увидела, как в вышине пронеслось золотистое пернатое пятно. Я быстро поднялась и вышла на балкон, Макс последовал за мной.

– Где, будь ты неладен, тебяносило? – зашипел Макс, прогоняя остатки сна, когда Ишка приземлился на балконе.

Ишка стоял спиной к нам. Раннее утреннее солнце золотило его силуэт. Фейри не обернулся на приветствие Макса, просто слегка покачивался, и движение это казалось… странным.

– Ишка? – прошептала я и протянула к нему руку.

Он резко обернулся, и у меня вырвался сдавленный крик ужаса. Он лишился глаз – вместо привычного золота на меня смотрели гниющие черные впадины. Ему перерезали горло, и всю грудь покрывала засохшая лиловая кровь. Конечности стали слишком длинными и будто смещенными, что выглядело особенно нелепо по сравнению с его обычной грацией.

Я не успела даже осознать, что вижу, как он оказался рядом со мной и вцепился когтистой рукой в плечо, раздирая кожу:

– Я пытался… пытался…

Ужасный, искаженный голос Ишки, умоляющего о чем-то в отчаянии.

Макс хотел оторвать его от меня, но все мышцы Ишки разом сократились, отчего его хватка стала только крепче.

– Я не могу, не могу… – взмолился он.

Я бросила взгляд вниз и заметила прибитый к его груди пергамент, пропитанный лиловым:

Я взглянула в лицо Ишки и увидела отчаяние, простиравшееся в глубину веков.

– Уходи, – выдавил он.

Из гниющего рта посыпался синий порошок. Слишком поздно я поняла, что это, и слишком поздно заметила разгорающийся внутри свет. На лице Макса отразился ужас.

– Это же…

Грозовая пыль.

Ему не хватило времени закончить фразу. Потому что в тот момент Ишка, или то, что когда-то было Ишкой, взорвался, превратившись во вспышку огня и света. Пол ушел из-под ног, и последним, что я разглядела под нарастающий грохот, стали осколки стекла, звездами рассыпавшиеся в окрашенном рассветным солнцем небе.

Мы падали.

Тисаана, сделай что-нибудь! Где твоя магия? Защита? Давай же, давай, давай!

А затем наступило небытие.

ТИСААНА

Я открыла глаза на ложе из стекла. На миг показалось, что я сплю. Небо окрасилось красным, словно в нем полыхал кровавый закат. В ушах стоял приглушенный гул, кожа покрылась мурашками.

Боль приходила медленно, а с ней и осознание того, что я не сплю. Гул исчез, распался на отдельные крики ужаса.

Я упала с Башен.

Я села и была немедленно вознаграждена пронзительной болью – осколки стекла впились в ладони. Из обломков, как копья, торчали острые серебряные и золотые стержни. Я посмотрела вниз и увидела рядом книгу, неповрежденную, с переплетенными символами солнца и луны.

Рядом лежала красивая рука – рука без тела.

Я не падала с Башен. Я упала вместе с Башнями.

В ошеломляющей полноте вернулись чувства, и меня охватила паника. Не обращая внимания на боль, заставила себя подняться на ноги. Меня очерчивал идеальный круг из обломков, – получается, последняя, уже практически бессознательная попытка защититься все же удалась. Но Макса рядом видно не было.