Книга Мать смерти и рассвета, страница 240 – Карисса Бродбент

Возможно, отчаянная погоня за властью свела ее с ума, как и предыдущего людского правителя.

Что ж, отлично. Пусть знает, что случается, если собственный разум перестает слушаться.

Я сжала пальцы. Нура изо всех сил цеплялась за сознание, левое веко слегка подергивалось, пока она смотрела на меня, – ей словно требовалась вся воля, чтобы не отводить этот острый, как серебряный клинок, взгляд.

Она не чувствовала угрызений совести за то, что сделала. Сломанное создание, использующее собственные травмы как оружие, чтобы проливать кровь снова, снова и снова. Кадуан был прав. Он всегда прав.

Но… мне нельзя ее убивать. Ее смерть поможет Меджке больше, чем мне.

Я отпустила Нуру. Она отпрянула, со свистом втягивая воздух.

– Есть только один способ остановить происходящее, – тихо произнесла я, выпрямляясь. – Пока твой вид не исчезнет, мучения будут продолжаться.

Я отвернулась, но Нура выплюнула мне вслед:

– Тебя даже не должно существовать! Я почувствовала это в тот момент, когда ты вошла сюда. Чувствую даже сейчас как пульсацию, идущую откуда-то из глубин вашего гнусного города. Какую бы магию ни использовал твой драгоценный король, чтобы создать тебя, она не менее темная, чем моя. Мы с ним похожи. Вот только что ему удалось то, что не удалось мне.

Я остановилась.

Она лжет. Она всегда лжет.

Нельзя доставлять Нуре удовольствие, показывая, что ее слова меня задели. Я стиснула зубы и открыла дверь – как раз в тот момент, когда она издала высокий, отвратительный, безумный смешок, будто последние остатки самообладания наконец рухнули.

– Я знаю, кто ты. Я ведь тоже впускала тебя в свой разум. В тебе нет ничего, кроме ярости и боли. Когда война закончится, ты найдешь, что еще спалить дотла. Ведь больше ты ничего не умеешь.

ТИСААНА

Как странно было снова оказаться здесь, особенно при таких обстоятельствах. Я нервничала и ничего не могла с собой поделать. Архивы, куда привел нас Ия, занимали огромное помещение, но нам не хотелось там оставаться, и мы забрали коробки с записями на верхние этажи Башен.

Ия любезно предоставил нам свои личные апартаменты на верхних этажах Башни Полуночи. Его покои отличались простором и безукоризненной элегантностью, как и большинство помещений в Башнях. Когда мы зашли внутрь, на столе нас ждали два длинных свертка. Рядом лежала записка:

Разворачивая Иль Сахай, я улыбалась: я словно воссоединялась со старым другом. Я подозревала, что Макс чувствовал то же самое, когда снова, хоть и с некоторой неохотой, взял в руки свой посох.

– Наступит день, когда мне больше не придется держать в руках эту штуку, – пробормотал он.

Я надеялась, что он прав. Но пока этот день впереди.

Несколько часов мы в тишине просматривали документы, страницу за страницей. Думаю, все были рады возможности сосредоточить на чем-то внимание.

За три часа мы справились лишь с одной коробкой из шести. Перевернув последнюю страницу, Макс взглянул на остальные коробки и тяжело вздохнул:

– Сон нам сегодня не светит.

– Ты бы все равно не заснул, – заметил Саммерин.