Книга Мать смерти и рассвета, страница 187 – Карисса Бродбент

Мы с Саммерином дрались как загнанные животные. Магия Саммерина делала его несравненным убийцей. Он заставлял людей внезапно останавливаться в неудобных позах, выкручивал им конечности, сокрушал легкие одним движением пальцев. Вскоре землю вокруг нас устилали тела. Покупатели на рынке ахали, отшатывались и собирались на безопасном расстоянии, наблюдая за происходящим широко открытыми глазами.

Я развернулась, готовая убить очередного нападающего. Поняв, кто мне противостоит, заставила себя замереть, хотя и слишком поздно. Ни черного плаща, ни широкополой шляпы. Вооружен обычным копьем, а на нарукавной повязке изображен волк, такой же, как на татуировке на шее.

Раб. Раб, который действовал по приказу.

Магия Саммерина потянулась к рабу, но я криком остановила друга. В последний миг Саммерин запнулся и бросил на меня растерянный взгляд: «В чем дело?»

Раздался ужасающий треск, и Саммерин рухнул на землю. Из раны на его затылке хлестала кровь, растекаясь по брусчатке алыми ручейками.

Саммерин не двигался.

Я поборола панику, едва сумев уклониться от нового удара. Меня окружили. Никто из противников не взглянул на безвольное тело Саммерина, они просто перешагивали через него, как через досадное препятствие на пути ко мне.

Магия светилась у меня на руках, готовая к бою. Мне бы не составило труда убить противников. Я еще могла пробиться на свободу. Но более половины этих людей были рабами. Повернись судьба иначе, Серел мог стать одним из них.

Я не буду причинять им вред.

И вот я позволила схватить себя и поставить на колени. Сглатывая застрявший в горле ужас, нашла взглядом безвольное тело Саммерина. Не умирай. Только не умирай!

Я потянулась к разуму друга: ему больно, но он жив.

Я вырвалась настолько, чтобы повалиться на его тело, старательно разыгрывая отчаяние и тревогу. В руке я крепко сжимала клочок ткани – нарукавную повязку, которую сорвала с одного невольника во время драки. Я успела засунуть ее в карман куртки Саммерина, а потом рабы оттащили меня от него.

Я узнала символ на повязке. Такой же был вытатуирован на отрубленных руках, принесенных к моему порогу несколько месяцев назад. Семья Зороковых.

Я решила,что есть вещи похуже, чем оказаться в застенке своего злейшего врага. И молилась, чтобы мои друзья тоже это поняли.

Мужчина в черной шляпе подошел ко мне – остальные выглядели так, словно не решались, – и поднял мою голову, заглядывая в лицо. Капюшон давно упал, волосы вокруг лица растрепались.

– Вот это добыча! – Мужчина улыбнулся. – Вы хоть представляете, сколько Зороков за нее заплатит?

От удара по голове мой мир перевернулся.

– Осторожнее! – рявкнул работорговец. – Не покалечь ее, идиот!

Меня утащили прочь. Словно издалека, сквозь тьму в глазах, в проблесках расплывающегося сознания я ощутила, как меня закидывают в повозку. Услышала лязг железного засова. Меня окружали скованные тела. Не успела повозка тронуться с места, как я потеряла сознание.

ЭФ

Дни тянулись один за другим. Кадуан отказывался меня видеть.

Теперь он обсуждал вопросы двора только с Меджкой, Луией и Вифианом. Меня не приглашали.

Он почти не появлялся на публике, а в редких случаях, когда мне удавалось его увидеть, уходил, не давая никому с ним заговорить.

В мою комнату он не заглядывал. Когда я попыталась навестить его, охранники меня развернули.