Книга Мать смерти и рассвета, страница 155 – Карисса Бродбент

Я шагнула в воду, и изо рта вырвался непроизвольный вздох.

Пару секунд казалось, что я падаю, хотя мое физическое тело не двигалось. Я подняла глаза и увидела над собой звезды, сияющие, насыщенно-фиолетовые. Я могла уловить малейшие чувства на многие мили вокруг. Меня позвала мощная сила. Впереди в небо рвалась полоса ослепительного света, становившаяся с каждой секундой все ярче.

Там находился леяр, и, что более важно, там находились они. Я знала это. Когда-то мы делили души. Я узнала бы их где угодно, даже только по отголоскам энергии.

Я шагнула вперед…

И внезапно отлетела назад, ударившись головой обо что-то твердое. Мир стал холодным.

Чувство их присутствия исчезло. Я снова оказалась в руинах Нираи, тело со стуком опустилось на мрамор.

Я едва успела повернуть голову – как раз вовремя, чтобы увидеть прядь светлых волос и меч, нацеленный в лицо. Я откатилась в сторону и схватила свое оружие. По чистой случайности удалось собраться достаточно быстро, чтобы блокировать удар Ишки.

Ишка.

Несколько секунд я просто рассматривала его. Сейчас он находился намного ближе, чем когда я видела его в последний раз, – лицо нависало всего в нескольких дюймах над моим.

Все мысли о Максантариусе и Тисаане улетучились.

Я жаждала крови. Я жаждала справедливости. Я жаждала мести.

– Ты, – прорычала я, – со мной это сделал ты!

Я выхватила второй клинок и вонзила ему в бок.

Ишка отшатнулся, но я тут же снова оказалась рядом с ним. Он быстро восстановил равновесие, хотя из раны на боку хлестала кровь. Ишка, опытный воин, был сильнее меня. Но я была быстрее.

Я бросалась на него, нанося удар за ударом:

– Знаешь, что со мной сделали из-за тебя? Знаешь, что у меня отобрали?

Я даже не понимала, что выкрикиваю это, пока не начало болеть горло. Не понимала, что плачу, покаслезы не затуманили зрение.

– Пятьсот лет. Так много дней. Ничего, кроме белизны, белизны, белизны. И боли.

Ишке едва удалось увернуться от клинка, который я нацелила ему в лицо. Щеку залила кровь: я отсекла ухо или хотя бы часть.

Но отрезанного уха было мало. Люди, которым он меня отдал, отреза́ли от меня куски, пока не осталось ничего. А потом они отре́зали мою душу.

Я прижала Ишку к стене. Он был тяжело ранен – я чувствовала это по хриплому дыханию.

– Знаешь, сколько всего у меня отобрали? – выплюнула я.

– Знаю.

И все? Нет, мне требовалось больше. Я хотела, чтобы Ишка умолял о прощении, пока я буду потрошить его.

– Зачем? – выдохнула я. – Зачем?!

Я все лучше и лучше читала по лицам, но выражения лица Ишки понять не смогла.

– Эф, я сожалею о своем поступке каждый день.

Его ответ меня разъярил. Ишка вздрогнул, когда я глубже вонзила кончик клинка ему в горло.

– Думаешь, твое сожаление можно приравнять к моим страданиям?

– Нет.

– Тогда какая мне польза от твоего сожаления?

Наконец я разгадала выражение его лица: это была печаль.

– Никакой, – сказал он. – Мое сожаление бесполезно.

Какой несправедливый приговор! Ишка прав: его сожаление бесполезно. Но он носил его в себе пятьсот лет, и столько же времени я терпела боль. И что теперь? Каков итог всех этих лет страданий?

«Убей его, – шептал голос у меня в голове. – Его смерть поможет тебе снова почувствовать себя целой».

Да. Возможно, кровь заполнит пустоту, оставшуюся после извинений. Оскалив зубы, я опустила клинки.