Книга Мать смерти и рассвета, страница 121 – Карисса Бродбент

Тем не менее в таверне было тихо, а единственной живой душой тут оказался старик со шрамами на лице – по виду одной ногой в могиле. Он не понимал ни аранского, ни теренского, поэтому я жестами попросила… чего-нибудь. И получила треснувший бокал, до краев наполненный прозрачной горячей жидкостью. От одного глотка обожгло горло. Я могла с уверенностью сказать, что мне в жизни не доводилось пробовать настолько крепкий алкоголь.

И прямо сейчас я, в общем-то, не имела по этому поводу никаких возражений.

Таверна, она же библиотека, делилась на множество маленьких комнат – во многом из-за расположения в руинах, вынуждавшего повторять очертания древнего строения, – и я шагала, пока не нашла крошечный укромный закуток в глубине здания. Там я пила и практиковалась. Пару часов наблюдала, как белые, сотканные из света бабочки оживают и увядают в ладонях.

Пользы никакой, но, по крайней мере, у меня хоть что-то получалось. Раньше и такого не было. Что бы мы с Максом ни сотворили, частичного успеха добиться удалось.

Но эти стены…

Бабочки снова и снова оживали и умирали в моих руках.

В бокале оставалось не более четверти, когда я услышала шаги. Я подняла глаза и увидела Макса: прислонившись к дверному косяку, он наблюдал за мной. От неожиданности я вздрогнула:

– И давно ты здесь?

На его лице ненадолго промелькнула растерянность, и я поняла, что изрядно опьянела, поскольку без лишних раздумий обратилась к нему по-теренски.

– Всего короткую минуту, – после запинки ответил он по-теренски с сильным акцентом.

У меня перехватило дыхание. Не ожидала, что он вспомнит мой язык.

– Прости, – продолжил он по-арански, садясь рядом. – На этом мои познания, похоже, исчерпаны. Я могу сказать «да», «нет», «большой», «маленький». Цвета. Что-то в таком роде. Понятия не имею, где это выучил.

Зато я имела.

– А как насчет ругательств? – спросила я. –Теренский славится своими ругательствами.

– Ну-ка, просвети меня.

Я так и сделала, и Макс сосредоточенно повторил за мной фразу.

– Прекрасно, – заявила я.

На самом деле у него было ужасное произношение, но мне все равно доставило немалое удовольствие услышать, как Макс рассказывает про торчащую из задницы осла голову с сосредоточенным благоговением человека, изучающего древние молитвы.

Он усмехнулся. Я наблюдала, как улыбка скользит по его лицу. Но стоило ему заметить мой бокал, как улыбка тут же исчезла. Макс взял бокал в руки, понюхал и поморщился:

– Завтра ты будешь очень несчастна.

– Я трезва как стеклышко.

– Точно. Верю всей душой. Трррезва как стеклышшшко, – протянул он, притворяясь, что язык заплетается.

Честно говоря, до этого момента я даже не осознавала, насколько пьяна.

– Как ты меня нашел?

– Не знаю. Просто повезло. Но… – Он прочистил горло. – Я рад, что так получилось. Я должен перед тобой извиниться. За сегодняшнее.

– Тебе не за что извиняться.

– Неправда, – фыркнул Макс.

– Правда.

Ты даже не представляешь, насколько это правда.

Я облокотилась на стол. В голове плыл туман, эмоции были готовы прорваться наружу. Открывая рот, я намеревалась произнести что-то безобидное, но вместо этого брякнула:

– Расскажи мне об Илизате.

Лицо Макса изменилось. Я тут же прокляла себя, желая взять свои слова обратно.

– Представь себе то, что примерно ожидаешь от древней магической тюрьмы, предназначенной для пыток.