Книга Ночная радуга, страница 57 – Жанна Володина

— Что-то случилось? — нетерпеливо выпытывает Рита. — Что же? Это серьезно?

— Всё просто прекрасно! — Верещагин рисует на лице улыбку Чеширского кота. — Я уговорил Леру сегодня остаться со мной, меняя предыдущие договоренности.

— Как мило! Так и до свадебного ужина для друзей и родственников недалеко! — умиляется Рита, по-детски хихикая, и просительно обращается к Никите. — Можно мне сегодня тоже остаться?

Верещагин смотрит на меня и отвечает ей:

— Нет, Рита. Сегодня не до тебя. Извини. Сейчас вызову тебе такси.

— Я понимаю, — вздохнув и подмигнув мне, говорит подруга Верещагина.

Как же ты не права, Рита… Ничего-то ты не понимаешь…

Через полчаса мы остаемся одни. В гостиную бодрым шагом заходит Таисия Петровна и, увидев меня, сидящую за столом с чашкой чая, резко останавливается, словно налетела на невидимое препятствие. Еще как видимое!

— Тебе лучше, мама? — саркастически усмехаясь, спрашивает Верещагин. — Настолько, что ты даже встала, преодолев боль в сердце?

— Я живу с этой болью много лет! — кривится в печальной улыбке Таисия Петровна. — Жаль, что ты, сынок, этого не понимаешь.

— Я понимаю больше, чем ты думаешь, — возражает Верещагин матери. — Но я рад, что тебе легче.

По выражению лица моего «мужа» понятно, что он не рад, а совершенноне сомневается, что ей и тяжело-то не было.

— Чашечку горячего зеленого чая! — устало просит Таисия Петровна у прислуживающей девушки. — Только обязательно «Три самурая»!

Неожиданно Таисия Петровна обращается ко мне:

— Не хотите попробовать, Лера, мой любимый чай? Он с дыней, персиком, грушей, киви, лимонной травой, цветками граната и мальвы.

— Нет. Спасибо. Похоже на компот, — миролюбиво отвечаю я женщине. — Звучит заманчиво, но я уже выпила две чашки черного чая.

— Черный чай портит цвет лица, — наставляет меня Таисия Петровна.

— Такое лицо невозможно испортить, — возражает ей Верещагин, беря мою руку и целуя ее. — Не лицо — икона.

— Обожествлять женщину не в твоих привычках, — поджав тонкие губы, подведенные свежей розовой помадой теплого оттенка, говорит Таисия Петровна.

— Я изменил многие свои привычки, мама. И не только благодаря Лере, но и тебе, — не глядя на мать, отвечает сын. — Мои представления о женщине, заложенные и воспитанные еще отцом, претерпели существенные изменения.

Таисия Петровна снова поджимает губы, но ничего не говорит.

Зато не молчу я:

— Не стоит обожествлять никого. Ни женщину, ни мужчину. Так разочарование слабее и менее болезненное. Но в любом случае переосмыслить свой жизненный опыт всегда полезно.

— У тебя, дорогая, тоже есть такой опыт? — ласково спрашивает меня Верещагин.

— Мне тридцать лет, — напоминаю я. — Конечно, есть.

— А мне почти сорок, — напоминает он. — Но мне неприятно слышать о твоем опыте, касающемся других мужчин.

Таисия Петровна осуждающе смотрит на нас, ведущих новый странный диалог. Мы как будто прощупываем чужую территорию ночью и вслепую.

— Большинство мужчин предпочитают строить серьезные отношения с женщинами из порядочных семей. Им не хочется связываться с неадекватными женщинами, имеющими негативный семейный опыт, — говорю я.

— Ради чувств можно и рискнуть, — тут же отвечает Никита. — Когда мужчину охватывают чувства, он становится слепым.

— И глухим, — добавляю я.

— Тоже опыт? — быстро спрашивает Верещагин и лениво добавляет. — Как тебе за тридцать лет удалось не попасться на крючок самой и никого не поймать?