Книга Ночная радуга, страница 236 – Жанна Володина

Мы долго целуемся, как подростки, на заднем сиденье автомобиля, пока я не вырываюсь мягко из его объятий и не напоминаю:

— Мы приехали разговаривать с твоей матерью.

Таисия Петровна раскладывает карты Таро за журнальным столиком в гостиной. Она в элегантном домашнем костюме горчичного цвета и с тщательно уложенными волосами.

— Это не было шуткой? — откровенно огорченно говорит она вместо приветствия.

— Что именно, мама? — сухо спрашивает Никита, и мы садимся на диван напротив Таисии Петровны.

— Ее слова о вашем браке, — объясняет она, не глядя на нас и продолжая раскладывать карты.

— Нет. Не было, — отвечает ей сын, обнимая меня за плечи.

Таисия Петровна поднимает на нас глаза. В них досада и разочарование.

— Мама. Почему Туман? За что его? Ты сама это сделала или Ритиными руками? — Никита наклоняется вперед, не спуская с матери глаз.

— Я не живодер! — нервно подергивает озябшими плечами усталая женщина. — Я бы не смогла сама. Это жестоко.

— А воспользоваться болезнью Риты не жестоко? — в глазах моего мужа настоящая боль, но он сдерживается и говорит тихо, без нажима.

— Эти ваши собаки! — вдруг восклицает Таисия Петровна. — Фома, Ерема, Туман… На них вы с отцом всегда обращали внимания больше, чем на меня…

— Глупости. Чушь, — по-прежнему тихо возражает Никита. — Ты бредишь, мама. Это друзья. Это лучшие в мире существа, но они не заменят ни мать, ни жену. Почему Туман? Чтобы я продолжал подозревать Вяземского? Или его дочь?

Таисия Петровна с какой-то жалостью смотрит на меня и как-то кокетливо говорит:

— Лучше дочь,но и отца достаточно.

— Мама, — Никита отпускает меня, берет материнские руки в свои и произносит неожиданные для меня слова. — Мама, где папино прощальное письмо?

— Императрица… Надо же… Второй раз… — Таисия Петровна вертит в руках карту, на которой изображена величественная женщина на троне, покрытом красным покрывалом с золотой вышивкой. — Мне выпала перевернутая Императрица, а на тебя, Никита, я расклад делала — получила Императрицу неперевернутую.

— Да? — спокойно спрашивает Никита, так и не дождавшись ответа на свой вопрос о письме. — Это хорошо или плохо?

— Для меня очень плохо, — горько улыбается женщина. — Много проблем. Эмоции только негативные. Эгоизм, жадность, ревность.

Таисия Петровна звонит в маленький бронзовый колокольчик, и пожилая женщина, которую я никогда не видела, приносит ей на серебряном подносе рюмочку хереса и чашку кофе. Мать Никиты с достоинством, смакуя, выпивает херес, делает глоток кофе и продолжает говорить:

— Перевернутая Императрица говорит о депрессии и долгом периоде одиночества.

— Наверное, это был и твой выбор тоже? — неожиданно мягко спрашивает Никита. — Ты столько лет обманывала меня, всех.

— Обманывала? — пожимает плечами мать, допивая кофе маленькими глотками. — Не рассказывать — не значит обманывать. Столкнешься с подобным — поймешь.

— Ты не хотела рассказывать о письме? — продолжает настаивать Никита и буквально забрасывает мать вопросами. — Почему? Я могу его увидеть? Ты его сохранила?