Книга Ночная радуга, страница 233 – Жанна Володина

— А ты видишь в нем только одиночество, замкнутость и жестокость? — теперь его палец кружит по моей груди.

— Нет. Я вижу в нем силу и упорство мужчины, — философствую я, ощущая поднимающуюся из глубины тела нежность.

— Я знаю, кто отравил Тумана, — вдруг говорит Никита, гладя мои распущенныеволосы.

— Кто? — холодею я, тут же потеряв игривое настроение. — Мой отец?

— Нет, не он, — отвечает Никита. — Завтра, милая… Всей этой историей мы займемся завтра.

Черный потолок исчезает из поля моего зрения, перекрытый крупным телом любимого мужчины.

Злата суетится вокруг нас, то подливая кофе, то накладывая новую порцию свежих ноздреватых блинчиков.

— Ты любишь со сметаной? — спрашиваю я мужа, который с прекрасным аппетитом поглощает третий блинчик.

— Да. А ты с джемом? — улыбается он. — Сколько мелочей друг о друге мы еще не знаем!

— Выучим! — оптимистично заявляю я. — Было бы время…

— Будет! — категорично заявляет Никита. — Теперь всё время наше.

— Я могла не приехать, — ворчливо напоминаю я, видя его довольный взгляд.

— Не могла, — качает головой Никита: отрицательно мне и утвердительно Злате, подкладывающей еще один блинчик на его тарелку. — Слишком много людей работало на твою поездку.

— Что? — давлюсь я кофе. — Что ты имеешь в виду?

Никита смущенно (смущенно?) улыбается, зачерпывая сметану.

— Жданов? — возмущенно спрашиваю я.

— Сначала Быстров, потом Жданов, — тщательно жуя, отвечает Никита.

— Это мужская солидарность? — поражаюсь я тому, как провели меня мои близкие друзья.

— Не совсем, — признается муж, откладывая вилку. — Сначала меня всячески запугивали, пообещав уничтожить морально и физически, даже номер участка на кладбище сообщили, потом взяли с меня тысячу обещаний не расстроить тебя, не обидеть.

— Ты обещал? — хихикаю я, с нежностью думая о Максе и Игоре.

— Я поклялся на крови! — зловещим шепотом сообщает Никита. — И они поверили. Почти.

— Ты расскажешь мне о Тумане? — осторожно спрашиваю я, меняя тональность нашего общения. — И вообще… Что ты решил обо всем, что было тогда. Всё забудешь или будешь разбираться?

— Мы разберемся вместе, — обещает он, накрывая мою ладонь своей.

— А если нет? — всё-таки говорю я, не скрывая своих сомнений.

— Просто будем жить дальше, — отвечает он. — То, что мой отец отнял у себя жизнь, не повод терять бессмысленно наши жизни.

— У тебя есть план? — надеюсь я, почувствовав облегчение.

— У меня их десятки, — грустно говорит Никита, кивком отпуская Злату. — Было. Остался один. Его и будем воплощать.

Отец ждет нас в своем кабинете, куда провожаетнас Аркадий Сергеевич, предупредительный, бодрый и какой-то лукавый. Вяземский встает из-за стола и идет нам навстречу. Отец обнимает меня и целует в лоб, потом протягивает руку Никите. Мой муж пожимает ее крепко, без колебаний, прямо глядя моему отцу в его холодные стальные глаза.

— В гостиной накрыты чай и… виски с коньяком, — осторожно шутит мой отец. — Прошу к столу!

— Не поверишь, Никита! — отец греет в ладонях коньячный бокал. — А ведь мы с Алексеем, твоим отцом, даже обговаривали вашу с Лерой помолвку, когда она родилась.

— Обговорили? — не удивляется Никита.

— Нет. Алексей сказал, что тебе уже десять и так долго ты ждать мою Леру не будешь, — грустно усмехается отец. — Мы посмеялись, выпили с ним. На том и закрыли тему. Он делал ставку на Ковалевских. Их Маргариту.