Книга Ночная радуга, страница 167 – Жанна Володина

— Давай у него вместе спросим. И у твоей матери, — успокаивающе предлагаю я, но внутренне тоже бешусь.

В отличие от Верещагина, бешусь вежливо и деликатно. Чёртик разочарованно морщит пятачок и, смачно плюнув через плечо (правое! чтоб на родню не попасть!), смотрит на меня с сомнением и жалостью. Во взгляде чёртов приговор: «Лера! Ты безнадежна! Так и завязнешь в своем любимом тихом болоте».

— Спокойной ночи! — желаю я опасно нервному собеседнику и находчиво отправляюсь на выход, надеясь, что попрощалась не только с Верещагиным, но и новым копытным другом.

Успеваю дойти до дверного косяка. В него меня и впечатывают с явным намерением напугать. Правая рука ребром легко давит на шею, а левая на талию.

— Мы в разводе, — настойчиво напоминаю я и командую. —Отпусти!

— А что? Когда мы были в браке, что-то было по-другому? — дарит мне довольную ухмылку странно возбужденный мужчина. Будем надеяться, что всё-таки от крепкого кофе… — Зачем ты меня сегодня выбрала?

— Ты прав, — язвительно соглашаюсь я, покорно вздыхаю. — Незачем было тебя выбирать. Села бы в машину к Виктору Сергеевичу, была бы уже у отца, а завтра дома, в родном городе.

— А выбрала бы своего Сергея-Филиппа, — тяжело дышит Верещагин, и его накрывает приступ плохо контролируемой ярости. — Сейчас была бы в его постели!

— Не думаю, — спокойно вру я и надеюсь. — Он бы не посмел.

— А я посмею… — накрывает он мои губы поцелуем.

Этот поцелуй пахнет крепким кофе и мужской наглостью, граничащей с сумасшествием. Он целует меня так, словно мы прощаемся навсегда или, наоборот, встретились после долгой разлуки. И теперь через поцелуй пытаемся передать свою больную любовь, сильную страсть, тяжелое возбуждение. Целует он отчаянно, безнадежно, словно понимая, что не добьется ответа даже силой.

Меня охватывает настоящая паника. Я начинаю бояться, что отвечу. Вот прямо сейчас. Через минуту, две, позорно сдамся.

Открываю автоматически закрывшиеся глаза и вижу сидящего на плече у Верещагина чёртова знакомца, который дразнит меня насмешливым выражением волосатой мордочки и даже вытягивает своё рыльце в подобие поцелуя. И это мне помогает, хотя мохнатый «друг» явно рассчитывал на обратное: я не отвечаю Верещагину на поцелуй.

Через несколько томительных минут он сам отпускает меня, но званиями «дрянь» и «стерва» не награждает.

— Почему? — шепчет он нежно, выравнивая рваное дыхание волевым усилием. — Почему не я?

Я не отвечаю, не зная, какие слова подобрать для ответа.

— Почему, Лера? — еще раз спрашивает Никита, взяв в руки мое лицо.

— Если тебя это утешит… — медленно начинаю я свой ответ. — То я не выбирала не тебя. Я не выбрала никого…

— Чего ты хочешь? — продолжает он настаивать на своем. — Что мешает тебе полюбить?

— Полюбить? — совершенно автоматически переспрашиваю я.

Впервые наш разговор не о мести, не о страсти, не о фальшивом браке, а о чем? О любви?

Ошарашенный словами возбужденного мужчины, чёртик таращит на меня круглые глаза и вдруг подмигивает, превращая всё в шутку.

— Просто полюбить, — он прижимает свой лобк моему. — Вот такого неправильного, отучившегося получать примитивные человеческие радости от жизни…

Вместо ответа прокашливаюсь, уткнувшись в его плечо и пряча лицо. Но он не дает мне спрятаться, приподнимая голову за подбородок и устанавливая связь двух пар глаз.