Книга Ночная радуга, страница 132 – Жанна Володина

— Какие у тебя удивительные волосы, — шепчет Верещагин моему затылку. — Ты веришь в сакральность женских волос? Ты разрешишь мне их расчесать? Мне уже несколько дней снится этот сон. Тот, в котором я расчесываю твои волосы.

— Нет, — говорю я, наклоняя голову вперед и отстраняясь от его рук, и жестко добавляю. — Прекрати!

Верещагин убирает руки и, отчетливо вздохнув, возвращается на свое место.

— Я неприятен тебе? — поморщившись, спрашивает он, так и не приступив к еде.

Грустно смотрю на мармит. Золотая рыбка погибла зря и по моей вине. Встречаюсь взглядом с «мужем» и честно отвечаю на прямой вопрос:

— Нет. Не неприятен. Безразличен.

— Это Жданов? — вдруг резко выдыхает Никита. — Это он — твой выбор?

— Игорь? — и этот туда же. — С чего ты взял?

— Он помогает тебе, — упрекает меня Верещагин. — Чтобы так помогать — надо иметь особые отношения!

— У нас, действительно, особые отношения, — мечтательно прикрыв глаза, дразню я ревнивого мужчину. — Они и называются особым словом — дружба.

— И всё? — не верит Верещагин. — Дружба между мужчиной и женщиной? Не смеши!

— Не веришь в такую дружбу? — подначиваю я. — Но ты же дружишь с Ритой. И, как оказалось, с Еленой и Екатериной.

— Это другое! — возражает Никита.

— Впервые с тобой согласна, — киваю я, взяв стакан яблочного сока. — Твоя дружба кажется мне более чем странной, в отличие от моей.

— И чем же уникальна твоя дружба? — с легкой ноткой презрения спрашивает Верещагин.

— Она старая и настоящая, — просто отвечаю я. — Тебя это не касается, но я отвечу. Игорь, Максим и Вовка — мои друзья, одноклассники. Они способны сделать для меня практически всё, как и я для них. Но…

Нагло смотрю в глаза хмурому и напряженному собеседнику:

— Но я с ними не сплю, хотя спала с ними много раз.

Красиво очерченные брови Верещагина взлетают в недоумении:

— Это такая загадка? Или в вашей компании все и совсеми?

Аккуратно складываю темно-синюю тканевую салфетку в несколько раз, тщательно проглаживая швы, и четко, от души произношу:

— Сволочь!

— Спорное утверждение, — не соглашается Верещагин. — Спишь ты, а сволочь я?

— Я не буду обсуждать свою дружбу и своих друзей детства с тобой, — говорю я, вставая, — с человеком, который не знает значение слова «дружба».

— Зато я знаю значение слова «спать»! — слишком резко отвечает мне Никита, вставая за мной.

— Скромный словарь, — констатирую я. — Узконаправленный.

— Ты мне хамишь? — удивляется мужчина.

— Я отвечаю на хамство, — объясняю я. — Правда, тоже хамством.

Мы стоим, каждый возле своего стула, и сверлим друг друга презрительными взглядами. Напряженную обстановку разряжает телефонный звонок.

— Опять Рита! — с досадой говорит Верещагин, глядя на экран телефона.

— Ответь! — советую я и не удерживаюсь от сарказма. — Дружба обязывает!

— Да, Рита! У меня нет времени. Я занят! — рычит в трубку Верещагин, потом резко бледнеет и неожиданно тихим хриплым голосом переспрашивает. — Что?!

За рулем Виктор Сергеевич. Верещагин сидит возле водителя на переднем сиденье. Я одна сзади.

После разговора с Ритой, Никита отключает телефон и странным чужим голосом говорит:

— Мне надо ехать. Срочно. Туман!

— Какой туман? — не понимаю я. — Где?

— Моя собака. Пойнтер Туман. Он умирает.

— Конечно, — теряюсь я, не зная, что сказать.

— Ты едешь со мной! — выходя из гостиной, категорично командует Верещагин.