Онлайн книга «Вернуть мужа. Стратегия и Тактика.»
|
- И что мне с этим делать? - шепотом спрашиваю я, поежившись. - Любить - если любите. Уйти - если сможете. Остаться - если верите. Но в борьбе за самку и за свободу волк может перегрызть не только всех вокруг, но и собственные лапы, - жестко отвечает Михаил Аронович и тут же смягчает свой ответ. - Но это все лирика, Варенька. Попытка украсить психоанализ. Наши с вами фантазии на ночь глядя, мои стариковские ассоциации. Возможно, это профессиональное наложение такие шутки с сознанием устраивает. Мое сознание услужливо предлагает мне картинку: связанные тараканы с кляпами во рту усиленно пытаются выбраться из пут и совершить побег. Партизаны выставляют двойной караул. - Михаил Аронович, - наконец решаюсь я. - Вы можете рассказать мне о моем дедушке? Старик напрягается и садится прямо, словно ученик на уроке, получивший замечание за плохую осанку. Помолчав несколько минут, старый врач встает и отходит к своему столу. Достав что-то из верхнего ящика, возвращается ко мне на диван. - Вот, Варвара Михайловна, ответ на один из ваших вопросов. Это книга. Томик стихов Омара Хайяма. В книге сложенные вчетверо листки бумаги. На одном знакомым каллиграфическим почерком Михаила Ароновича написан текст стихотворения: Я пришелк мудрецу и спросил у него: "Что такое любовь?" Он сказал: "Ничего". Но, я знаю, написано множество книг: Вечность пишут одни, а другие - что миг... То опалит огнем, то расплавит как снег, Что такое любовь? "Это все, человек!" И тогда я взглянул ему прямо в лицо, Как тебя мне понять? "Ничего или все?" Он сказал улыбнувшись: "Ты сам дал ответ!: "Ничего или все!" - середины здесь нет!" Вторая записка, написанная совсем другим почерком и подписанная "Алексей": "Лиза! Невозможно жить в постоянном страхе, ожидая, когда ты поймешь, что сделала неверный выбор. Я вижу, как ты его любишь, как загораются нежностью и радостью твои глаза, когда он приходит к нам. Даже Миша, который еще не научился говорить, сначала тянет ручонки к нему, а не ко мне. Каждый день, называя нашего сына по имени, я вспоминаю, что он и назван в его честь. В самые важные минуты нашей близости мне постоянно мерещится, что ты представляешь его. Я устал ждать твоего признания, вечно сомневаться в себе и в тебе. Прости. Но я ухожу. Надеюсь, ты сможешь меня понять. Алексей. 25 апреля 1965 года". - Что это? - пересохшее от волнения горло саднит. - Это мой дедушка писал? - Да, - кивает Михаил Аронович. - Это письмо Алексея. Его прощальное письмо. Он оставил его на кухонном столе через год после рождения Миши, твоего отца. - Мой дедушка ревновал к вам? - горькая догадка приходим на ум первой. - К сожалению, - Михаил Аронович бледен и строг в своей бледности. - Так ревновал, что бросил женщину с ребенком? - поражаюсь я. - Мы дружили всю жизнь, семьями, до встречи Лизы с Алексеем, - говорит Михаил Аронович, уставившись немигающим взглядом на напольные часы. - Она полюбила его при первой встрече. Как говорят в сказках: раз - и навсегда. Я всегда был только другом. Я всегда был рядом. Я никогда не смел надеяться. - Она знала? - беру его холодную, как лед, руку в свою. - Она? - невидящий, туманный взгляд стариковских глаз останавливается на моем лице. - Она всегда это знала. Но всю жизнь любила только его. Я ждал. Она ушла раньше. Теперь я снова жду. |