Книга Вернуть мужа. Стратегия и Тактика., страница 218 – Жанна Володина

- Увлекся латынью? - спросила я, как тогда у него спросил Вовка.

- В моей жизни было только два увлечения, - отвечает Максим, и по мрачному выражению его лица я понимаю, что он тоже вспомнил про Вовку.

- Два увлечения, - тихо повторяю я, прижимая пальцы к вискам, они пульсируют так сильно, что мне больно.

"Что я говорил!" - судья плюгавенький злорадно усмехается.

- Это Варя-девочка и Варя-женщина, два совершенно разных человека, каждую я люблю по-своему. И это единственные женщины, к которым тебе стоит ревновать.

Присяжные начинают аплодировать, несмотря на стуки молотка плюгавенького. В тараканьих рядах раскол. Плюгавенький быстро сменяет маскарадный костюм судьи на кожаную тужурку комиссара и начинает вербовать добровольцев. Присяжные отходят налево, под знамена двух отщепенцев.

- Кроме меня, внимать твоему ораторскому искусству некому, - говорю я мужу, помахав перед его лицом билетами. - Все это прекрасно, но не отменяет Париж.

- Я объясню и это, - Максим явно не собирается уходить и не двигается с места, положив ногу на ногу.

- Это квартира моей бабушки. Это моя квартира. И я принимаю в ней только тех, кого хочу видеть сама, а не тех,кто хочет видеть меня.

- Например, Вову и Кирилла? Их ты хочешь видеть? - тут же нападает Максим.

- Да! Хочу! - отбиваюсь я, начиная лихорадочно запихивать билеты в карман его пиджака. - Хочу и приглашу. Никто не мешает тебе приглашать в нашу... в свою квартиру твою Настю. Или ты купил ей отдельную?

Плюгавенький комиссар уже собрал из моих тараканов отряд ополченцев. Гренадеры Максима, стоящие фронтом напротив, изо всех сил сдерживают иронические смешки. Еще немного - и я не справлюсь с ситуацией: мое тараканье войско падет в неравной схватке.

Максим хмурится, словно не может на что-то решиться, потом говорит:

- Она там уже была. И пока ты не сделала неверные выводы, давай я начну с самого начала.

У меня в голове шум и боль, как от удара, словно Максим разбил об нее вторую чашку.

Группа тараканов, отработавшая присяжными заседателями, начинает сомневаться в выборе предводителя.

- Если ты сейчас не уйдешь, - прости, дорогой словарь синонимов, но злость переполняет меня, - я за себя не отвечаю!

- А пора бы уже, - говорит Максим, резко встает, забирает из моих рук пиджак и уходит.

Настоящее. Пятница (утро). План.

Утром, выпив две чашки зеленого чая и не сумев запихнуть в себя ни кусочка еды, иду к Михаилу Ароновичу.

Старый врач очень рад. В квартире густо пахнет ванилью и коньяком.

- Варвара Михайловна! Наконец, и обо мне вспомнили! Или вас запахи приманили? Георгоша испек коньячный торт.

- Я за последним конвертом, - с порога сообщаю я. - Как вкусно пахнет!

Михаил Аронович внимательно смотрит на меня и спрашивает ласково:

- Вы чем-то расстроены, дорогая? Давайте-ка ударим глюкозой по расшатанным нервам!

- Ничем таким, что нельзя было бы пережить! - бодро отвечаю я. - Коньячный торт звучит так же здорово, как и сам коньяк!

- Похоже, у сына, наконец, появилась женщина, - шепчет мне Михаил Аронович. - Он для нее печет с утра до вечера, когда не на дежурстве. Ушел недавно в новом костюме с тортом.

- Ушел с тортом? - расстраиваюсь я.

- Он два испек. И для нас с вами. Еще Ольгу Викторовну угостим.

Михаил Аронович привычно усаживает меня за кухонный стол и наливает чай.