Книга Поймать океан, страница 203 – Виктория Войцек

Солнце заволокло тучами – и в комнату влетел пахнущий океаном холодный ветер.

– Зачем?

Асин и так увидела лишнее. Поэтому, поднявшись, она вернула истрепанную книгу на полку – туда, где ей было самое место, среди других таких же коричневых и пухлых корешков. Но Бесконечная Башня тут же вновь сбросила дневник. Тот вылетел из шкафа и врезался уголком Асин в грудь. Почему-то она настаивала.

– Нет! – Асин замотала головой, не желая влезать в чужое прошлое, копошиться в воспоминаниях, наверняка местами болезненных. – Я ухожу, слышишь? Это грубо с твоей стороны. Он же твой… – Она хотела бросить небрежное «хозяин», но одумалась. – Он же твой жрец!

По небу прокатился не предвещающий дождя гром. Башня вздрогнула – как-то даже по-человечески, – и Асин пожалела ее, такую одинокую и брошенную. Ведь, судя по пыли, которая совсем недавно клубилась под столом и за шкафами, по паутинке, развешенной то тут, то там, о ней давно не вспоминали. «Я устала, – слышалось в каждом скрипе, в каждом скрежете. – Я так устала».

– Ты так хочешь, чтобы я прочитала? – уточнила Асин.

И услышала в ответ молчаливое согласие.

Здравствуй.

Слово было написано несмело. Расползшиеся буквы будто пытались сбежать, стечь с края листа и исчезнуть. Асин не считала себя знатоком людей – она и в себе-то иногда путалась, – но ей казалось, автор не понимал, зачем вообще начал вести дневник.

Имя? Тьери Карцэ.

Возраст? Тринадцать.

Такой маленький. Интересно, каким он был в тринадцать? Асин помнила лишь то, что говорили Циэль и Вильварин – про шапку, вечно сползавшую на глаза.

Родители? Нет. Вернее, родных нет.

Ведь отчего-то только такие и становятся жрецами, да? У которых никого нет.

Я вырос в месте под названием Саур – это небольшая деревня, где вода лижет песок. Меня воспитывали птицы, в которых почти не было ничего от людей. Они даже спали стоя, спрятав голову под крыло. Среди них я чувствовал себя странно.

В памяти всплыли люди-вороны из пещеры под храмом. Тогда Асин казалось, будто они – воплощение темноты и разрушений. Но похожие на них, крылатые, растили человеческих детей, пусть даже те, судя по записям, спали на теплом полу.

О семье, в которой жил тогда еще Тьери Карцэ, Асин узнала немногое. Кроме него, «под крылом» – эта фраза заставила ее улыбнуться – росли трое человеческих детей и четверо своих. В маленьком доме всем было тесно, родительской любви едва хватало, а позже она и вовсе закончилась.

Не подумай, меня не били. Меня никогда не били.

Он будто обращался непосредственно к самой Асин, и она прикладывала ладонь к груди, чувствуя, как отзываются там написанные слова.

Страниц было бесконечно много, некоторые, выскальзывая из-под пальцев, падали на чистый пол – их Асин тут же ловила, укладывала на колени и пробегала по строчкам глазами. Она читала бегло, все еще боясь касаться чужого прошлого, в попытке понять, зачем Бесконечная Башня подсунула ей личный дневник.

Однажды к маме и папе – птицам, – уточнил юный Тьери Карцэ, если вдруг Асин успела позабыть, – заглянул Танедд Танвар. Он не был похож на жреца Отца-солнце. Он выглядел так, будто вылез из самой темной пещеры. Бледная кожа собиралась морщинами и делала его похожим на куклу на ниточках, а черная одежда волочилась по полу, цепляя игрушки и мусор. Он подозвал нас к себе, всех семерых, и долго изучал. Его не интересовали наши способности или возраст. Он просто смотрел, прежде чем указать пальцем на меня. Танедд Танвар сказал: «Он», и мама с папой закивали. Потом он говорил про безграничные возможности, про широту сознания, про множество других невидимых, а потому невесомых вещей. Я выглядывал из-за двери. И боялся, что Танедд Танвар засунет меня в один из своих широких рукавов и унесет.