Книга Песнь ста миров, страница 70 – Цзюлу Фэйсян

Цин Чжуй редко открывалась ему подобными словами, и всего лишь пары фраз оказалось достаточно, чтобы смягчить его сердце.

Все остальное теперь было делом прошлого…

– Цинъань, заготовим еще немного османтусового вина? Поможешь мне собрать цветы, хорошо?

– Хорошо…

Демон Шан Хао вторгся в Девяносто Девять Небес, истребил тридцать тысяч небесных воинов, разрушил дворец Тяньцзи и сжег дотла дворец Нефритового императора^[21]. Он оскорбил высших, совершил тягчайшее преступление. В наказание за это Шан Хао заключили в пагоде для очищения его злого сердца.

Небесным приказом он оказался брошен в темную пагоду. Шан Хао все еще помнил, как омерзительно улыбался надменный Великий Будда, когда его лопатки пронзили золотые цепи. Вынув тогда лампу, Будда произнес:

– Это – Неугасимая лампада, что горит незатухающим пламенем, Шан Хао. Если однажды огонь ее потухнет, то случится это по воле небес. Тогда ты и сможешь покинуть башню.

– И как, по-твоему, незатухающее пламя потухнет, плешивый ты осел? – возмущенно ответил демон.

Промолчав, Великий Будда скрылся с улыбкой на губах.

Внутри пагоды раздался странный звук. Шан Хао приоткрыл глаза и первым делом посмотрел на неизменно разливающую вокруг мягкий свет лампу. Затем, удостоверившись, что огонь никуда не делся, перевел взгляд под ноги, на источник звука… а точнее, на тельце.

Он вскинул брови, глядя, как шарик медленно принял сидячее положение. Тут на Шан Хао с круглого лица уставилась пара сверкающих, точно обсидианы, глаз.

– Мама! – нежно и ясно позвал Шарик, и его голос забился эхом внутри пагоды, заставив демона слегка сощуриться.

– Умереть захотел, чертенок?

– Мама! – улыбаясь во все щеки, снова позвал Шарик, а затем радостно закатался по земле.

В любой другой ситуации от него, пожалуй, не осталось бы уже и мокрого места, вот только ныне ноги и руки Шан Хао были связаны и ему было не добраться даже до капли собственной силы. Оставалось только сдерживаться и смотреть, как повеселевший по непонятной причине шарик катается по земле.

Накатавшись вдоволь, девочка снова вскинула голову и нетерпеливо уставилась на Шан Хао, словно не понимая, почему это он не бежит ее обнимать. Она посмотрела по сторонам, а затем доползла до угла башни и враскачку закарабкалась вдоль толстой железной цепи, что сковывала правую ногу пленника. Малышка оказалась на удивление полна энергии и уже совсем скоро вцепилась ручками в колено Шан Хао, после чего вновь звонко позвала:

– Мама.

Уголок его рта дернулся. Впервые ему встретился человечишка, настолько не страшащийся смерти, чтобы решиться на подобное безобразие. Демон стиснул зубы в попытке совладать с гневом, вот только Шарик уже загребуще тянула его за талию, добралась до шеи и уселась на плечи.

– Вот это наглость.

Точно в подтверждение словам дите принялось играться с его волосами, весело тянуть и дергать.

Над злобным демоном, сотрясшим целое небесное царство, издевался маленький ребенок.

Наигравшись, Шарик устало опустила голову на щеку Шан Хао и, приклеившись к его виску, на котором вовсю билась венка, спокойно заснула.

Мягкое личико потерлось о его холодное и суровое лицо. Пухлый ротик, казалось, оставил поцелуй на его щеке, и ощущение теплоты вдруг отрезало часть распирающего Шан Хао гнева.