Книга Песнь ста миров, страница 71 – Цзюлу Фэйсян

– Мама… Чмок.

«Ладно, это всего лишь ребенок…» – не успел утешить себя демон, как неожиданно почувствовал, как что-то мокрое потекло по его плечу, согревая,спустилось вниз и, закапав, вымочило половину его тела.

Да… Да она справила нужду… на его плече!

Шан Хао сжал ладони в кулаки и стиснул зубы:

– Вот только узнаю, какого небожителя ты ребенок, вот только выберусь из этой дрянной башни – непременно затоплю их дом лошадиной мочой!

Дитя сладко посапывало, пуская слюни на его лицо:

– Чмок-чмок.

Демон злобно отвернулся. Лишь когда его гнев слегка стих, он подумал, что, раз пагоду запечатал Великий Будда, возможно, внутрь пробраться не смог бы даже Нефритовый император, а этот ребенок… Его взгляд упал на оставленную Буддой Неугасимую лампаду. Он напрягся и внимательно прислушался к запаху ребенка и лампы.

Вскоре голова его взлетела, и он расхохотался:

– Вот уж повезло! Лампа породила духа!

Неугасимую лампаду было не потушить, а вот ее дух умереть мог. Смерть девчонки могла вернуть ему свободу, а с разрушенной пагодой больше ничто в мире не смогло бы его сдержать.

Вот только как избавиться от ребенка? Сила Шан Хао была запечатана, и помощников внутри башни не имелось. Неужели ему оставалось только просить Шарик просто взять да умереть?

Шан Хао все думал над своим вопросом, но никак не находил ответа, а время меж тем день за днем вытягивало и растило Шарика. Из круглого куска плоти и костей она, впитав одухотворенную ци пагоды, постепенно приобрела облик юной девицы. Парочка и не заметила, как провела в компании друг друга целые три сотни лет.

Все это время демон ждал ее смерти, однако лишь продолжал наблюдать за взрослением девочки. Поначалу она неизменно звала его мамой, затем сменила обращение на «отец». И только когда Шан Хао свирепо заявил, что он ей вовсе не родитель и вообще никто, Шарик сильно расстроилась и спустя некоторое время спросила:

– Тогда как тебя зовут?

– Шан Хао.

– А как меня зовут?

Вглядевшись в ее круглое лицо, демон ответил:

– Сяо Цянь.

– Сяо Цянь?^[22] – На ее покрасневшем лице расплылась улыбка. – Мне нравится, и Шан Хао тоже красиво звучит.

Девчонка оказалась до ужаса шумной и за три сотни лет сумела научиться говорить по его скупой речи. Она постоянно задавала бесчисленные вопросы, и, когда настроение у Шан Хао было хорошее, он даже коротко отвечал, а когда плохое – просто закрывал глаза и прикидывался глухим. Случилось так, что последние несколько дней настроение у него было крайне неважным и он не ответил вообще ни на один ее вопрос.

– Ты постоянно игнорируешь, но и у меня есть характер, я тоже могу! Возьму да уйду, – пробормотала Сяо Цянь.

Демон усмехнулся:

– Иди. – На пагоду была наложена печать Великого Будды, и если бы из нее было так легко выйти, то он и сам бы…

Шан Хао открыл глаза как раз в тот момент, когда фигура Сяо Цянь спокойно пересекла плотно закрытый вход башни и исчезла снаружи. Демон слегка сощурился и пробурчал проклятье:

– И вот твое равенство всех живых существ, Великий Будда?

После того как Сяо Цянь покинула башню, она долгое время не возвращалась, и от тишины Шан Хао стало непривычно. Вдруг ему пришла в голову мысль: что, если болтливая мелочь уже не вернется и он навсегда останется в заключении?.. Но ведь даже если вернется, ему от этого никакой пользы… Она ушла во внешний мир и могла умереть там по случайности или даже оказаться убитой. При таком раскладе дать Сяо Цянь уйти уже казалось более благоприятным решением.