Книга Семь жизней до счастья, страница 31 – Цзюлу Фэйсян

Я не знаю, какими методами – тайными и явными – отец вел борьбу с нынешним императором, но, глядя на его истощенный вид, поняла, что этот сорокалетний мужчина исчерпал свои силы.

Я похлопала его по иссохшей руке:

– Все будет хорошо, папа. Я не такая уж хрупкая.

На другой день мы получили высочайший указ, назначивший дату моей свадьбы с Третьим принцем. В указе также говорилось, что придворный церемониал очень сложен, поэтому я должна поселиться в императорском дворце и немедленно приступить к обучению, которое продлится до самой свадьбы.

Замысел императора был очевиден. Заточив меня во дворце, он мог безбоязненно выступить в военный поход, не опасаясь, что министр Сун устроит в столице переворот, ведь в случае смуты я паду первой жертвой. Мне отводилась участь заложницы.

После ухода дворцового евнуха, доставившего указ, я заглянула в опочивальню отца, чтобы попрощаться. Старик пристально изучал документ, его взгляд был суров и мрачен. Я присела на корточки у кровати и тихо сказала:

– Папа, пока ты жив, император ничего со мной не сделает. Поэтому береги себя. Живи долго, чтобы позлить императора.

Отец вздохнул, поднял изможденную руку и нежно погладил меня по голове, как в детстве.

– Наша Юньсян выросла.

Я молча посидела с отцом, пока он, ослабевший, не уснул от усталости. Тогда япокинула опочивальню, села в ярко-красный паланкин и позволила доставить себя во дворец.

Императора я не увидела. Старший евнух, управлявший делами, разместил меня в заброшенных покоях в глубине женской половины дворца. Вероятно, здесь проживали наложницы, впавшие в немилость. По ночам до меня доносился женский плач. Он звучал мелодично, как песня, и убаюкивал, поэтому спала я хорошо.

Дни во дворце текли в одиночестве – холодном, будто снег, однако они пролетали так же быстро, как моя служба в храме Лунного Старца. Только тогда я мечтала о вине, которое не могла себе позволить, и сетовала на скупость Юэ Лао. Теперь же от нечего делать я вспоминала снежную ночь, когда Лу Хайкун покраснел и спросил, согласна ли я выйти за него замуж.

День свадьбы неумолимо приближался. Число стражников, охранявших двери моих покоев, выросло. По ночам я больше не слышала женских рыданий – только тяжелые шаги дозорных, что угнетало даже сильнее, чем напряженная обстановка в резиденции наместника северных земель.

В одну из таких снежных ночей, будучи не в силах заснуть, я накинула одежду, подошла к окну и распахнула ставни. У меня на глазах черная фигура молниеносно оглушила стражника у дверей. Я моргнула, недоверчиво вглядываясь в знакомый силуэт.

– Эй…

Едва я открыла рот, человек в черном оказался перед окном, вытянул руку и прикрыл ладонью мой рот.

– Молчи.

Его лицо скрывала черная ткань, голос звучал приглушенно, но мы прожили бок о бок больше десяти лет, поэтому я узнала его без труда.

Он настороженно прислушался, а затем стянул с лица платок. В его глазах заискрились отблески снега.

– Юньсян, это я.

Я похлопала его по руке, давая понять, что ее можно опустить.

– Да, я вижу.

Похоже, Лу Хайкун совсем не дорожил жизнью. Как главарь мятежников смог незаметно проникнуть во внутренние покои императорского дворца? Я невольно протянула руку и ущипнула его за щеку так сильно, что она покраснела. Лу Хайкун скривился и зашипел от боли, но не оттолкнул мою руку.