Книга Семь жизней до счастья, страница 27 – Цзюлу Фэйсян

Лицо Лу Хайкуна лишилось красок.

Я сразу же поняла, что сказала нечто ужасное, и резко захлопнула рот. Но слова уже прозвучали, рана была нанесена. При виде его бледного лица и глаз, полных скрытой обиды, чувства в груди сплелись в тугой клубок, а желудок мучительно сжался. Стыд помешал мне извиниться. Я дважды ударила себя по щекам, схватилась за волосы и выбежала прочь, кипя от злости.

В ту ночь я впервые узнала, что заснуть бывает непросто. Я ворочалась с боку на бок в постели и не могла выбросить из головы бледное лицо Лу Хайкуна. Сев на кровати, я в отчаянии закрыла руками лицо и вздохнула. Как высокомерный паршивец Чу Кун смог переродиться в такого парня? Почему он так переменился? Если бы Лу Хайкун меня разозлил, пусть даже всего один раз, я бы сразу безжалостно избавилась от него! Почему?! Почему при виде обиды у него на лице я начинаю испытывать чувство вины?

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Я уже совсем пала духом, когда заметила,что за дверью замаячила тень. Я вскинула брови, гадая, уж не настырный ли это Мудрец из Зеленых Гор или его напарник, которым жить надоело. Когда из-за двери донесся бормочущий голос, мое сердце невольно сжалось.

Это был Лу Хайкун. Даже после нанесенной обиды он приплелся ко мне, словно ничего не произошло. Ну как на него рассердиться?

Парень топтался перед порогом, не стучал и не заходил. Я не выдержала, подошла к двери и услышала, как он бубнит:

– Юньсян, прости. Я ничего молча не признавал. Я думал, как отказать дяде, как заговорить с ним о… Юньсян, прости. Я ничего молча не признавал…

Он повторял одно и то же снова и снова, начиная сначала. Я слушала, изнемогая от нетерпения, а потом распахнула дверь и спросила:

– О чем ты хотел заговорить с дядей?

Дверь открылась так резко, что Лу Хайкун испугался от неожиданности. Какое-то время он оцепенело смотрел на меня. Его лицо медленно покраснело, а затем побелело.

Мне никак не удавалось разгадать запутанный ход его мыслей. Сделав глубокий вдох, я собиралась уже извиниться, как он вдруг схватил меня за рукав и тихо сказал:

– Юньсян, я не белоглазый волк. Я знаю, что мой правый глаз некрасив, но… пожалуйста, не презирай меня за уродство. Не отвергай меня.

Короткая фраза заставила позабыть о сложных переживаниях, сделав ненужными многословные объяснения. Лу Хайкун так долго маячил за дверью и готовил речь, но, увидев меня, выпалил это. Очевидно, он очень стеснялся незрячего глаза. Я наконец поняла, какую боль причинили Лу Хайкуну мои злые слова, сказанные сгоряча, и как сильно он боится моего презрения.

Я молча смотрела на него, не зная, как отреагировать.

Пятнадцатилетний Лу Хайкун был выше меня. В этот миг я впервые внимательно посмотрела ему в глаза. В лунном свете, который отражался от снега во дворе, его темные зрачки поблескивали, словно кристаллы. Передо мной стоял настоящий живой человек, а не мимолетное воплощение Чу Куна. Я отчетливо осознала, что жизнь беспечной Сун Юньсян подобна иллюзорному пузырю, а жизнь Лу Хайкуна – подлинная и неповторимая.

Возможно, ночь была слишком холодной. Поддавшись искушению, я переступила порог и обняла Лу Хайкуна. Мои руки сомкнулись в кольцо у него на спине, и я крепко прижалась к нему. Его тело вмиг напряглось и словно окоченело.

– Юнь… Юнь… Юньсян? – запинаясь, выговорилон.