Книга Семь жизней до счастья, страница 20 – Цзюлу Фэйсян

Тревожиться бесполезно, будущее все равно наступит. Ребенок наверняка напуган больше меня. Однако он держится храбро, а я, разумеется, не могу уступать ему в смелости.

Глубокая ночь холодна, зато под одеялом тепло. Я проснулась от того, что Лу Хайкун пнул меня.

– Ну вот опять… – вздохнула я.

После побега из столицы Лу Хайкун плохо спал. Стоило ему уснуть, как он начинал беспорядочно пинаться, словно в судорожном припадке. Я держала его ногу, пока он не затих, и только тогда ослабила хватку. В белом свете луны, проникавшем через окно постоялого двора, я заметила на лбу Лу Хайкуна капли холодного пота. Этот малец днем притворялся взрослым, а ночью раскрывал свое истинное обличье. Каким бы сильным он ни был, изгнать кошмары из головы не мог. Чтобы мальчик спал после полуночи, я обнимала его, гладила по голове и нашептывала на ухо успокаивающие слова вместо колыбельной:

– Все хорошо, все хорошо.

Утром, проснувшись, я обнаружила, что лежавший в моих объятиях Лу Хайкун уже открыл глаза и глядит на меня.

– Почему ты не разбудил меня? – спросила я, позевывая.

– Ночь выдалась беспокойной. Я хотел, чтобы ты поспала подольше, – тихо ответил он.

Я застыла с широко открытым ртом, не в силах завершить зевок. Этот ребенок проникал в самую суть, как никто другой.

Мы вышли на улицу, чтобы позавтракать. Я остановилась перед прилавком и попросила:

– Дайте четыре баоцзы.

– Ладно, плати два медяка.

Торговец завернул белые баоцзы в промасленную бумагу и протянул мне. Я достала кошелек, открыла его и позеленела, как будто проглотила жабу. В кошельке оставалисьпара кусочков серебра ^[28] и три медяка.

Мои сбережения! Мой капитал! По пути на север сверкающее серебро утекало из кошелька… Сердце разрывалось от боли. Мне захотелось топать ногами от злости. Неужели я правда отказалась от беззаботной, привольной жизни в доме министра?! Взяла и все бросила?! Мне не терпелось надрать себе уши. Почему я так поступила? Бескорыстное служение, самопожертвование ради любви – этим я занималась? К чему разговоры о высоких идеалах и принципах? Разве к этому я стремилась? Да? Или нет?!

Я мысленно раздавала себе пощечины, но голос торговца заставил меня очнуться:

– С тебя два медяка, барышня.

Вздохнув, я неохотно выложила два медяка в обмен на четыре баоцзы.

Опустив голову, я встретилась взглядом с Лу Хайкуном. При виде его правого глаза, полного серой мглы, мой гнев и сожаление мгновенно исчезли, и я беспомощно улыбнулась. Все-таки у меня слишком доброе сердце.

Пока мы шагали по улице, поедая баоцзы, я спросила:

– Мы почти на севере. Куда именно мы идем?

Мой беспечный вопрос ошеломил Лу Хайкуна.

– Юньсян… Ты ушла со мной, ничего не зная?

Я сжала пальцами баоцзы и скривила губы:

– Ну да, я такая простушка, совсем не разбираюсь в жизни. Прошу прощения, что ничего не знаю. Места здесь красивые. Я провожу тебя, куда скажешь, и пойду своей дорогой.

Лу Хайкун был еще мал. Он растерялся, поспешно схватил мою руку, крепко прижал ее к груди и взволнованно уставился на меня. Его губы дрожали, но он не мог вымолвить ни слова. Точно так же, как той злополучной ночью, когда застрял в нелепой позе.

Я не знала, какое место занимала в сердце Лу Хайкуна, но не сомневалась, что хладнокровие мальчика было показным. Все, что нужно, – это найти правильные слова, и его защита рухнет. Моя шутливая угроза причинила ему боль.