Книга Ее бешеные звери, страница 68 – Э. П. Бали

— Мисс Аквинат, — мрачно бормочет она. — Значит, вот как это будет.

Сядь. Я, блядь, хочу это сказать. Просто сядь, пока не упала.

— Что ты помнишь? — выдавливаю я.

Она опускает руку и пронзает меня своим обжигающим взглядом.

— Не так уж много. Я помню, как ты спустился. Помню, что ты сидел там какое-то время. Воспоминания приходят вспышками.

— Это нормально, — мой голос спокоен, хотя сердце бешено колотится. — Что-то вспомнится, — улыбаюсь я, возможно, эгоистично. — А что-то и нет.

То, что у нас с ее анимой был момент наедине, несомненно, дает мне преимущество.

Она бросает на меня подозрительный взгляд, как будто тоже это понимает.

— Ты, бесспорно, хуже всех.

— Твоя анима, похоже, так не думает, — слова сами собой срываются с моих губ, и я проклинаю себя за это.

— Очевидно, моя анима не признает логики, — огрызается она. — Не признает, что ты пыталсяубить нас каких-то несколько недель назад.

Острая боль в груди и ее попытка доминировать побуждают меня действовать. В мгновение ока я оказываюсь перед ней и наклоняюсь к ее лицу.

— Я не пытался убить тебя, Аурелия. У меня были связаны руки.

Она вздрагивает, и я беру себя в руки, выпрямляясь с глубоким вздохом. Я сделал для Аурелии то же, что и для множества других студентов. Я ходил с ними в суд, защищал их, используя свои отчеты. В рамках закона я больше ничего не мог для нее сделать. Так почему же у меня такое чувство, будто я хватаюсь за воздух?

— Но ты же думала, что твой отец не хотел твоей смерти, — замечаю я.

С такого расстояния я вижу каждую длинную темную ресничку, обрамляющую ее глаза, и обнаруживаю, что не могу отвести взгляд. Внезапно ее дыхание становится прерывистым, явно от ярости.

— Не то, чтобы ты мне верил до этого.

Возможно, я бы не поверил ей, но я помню все, что она сказала. Каждый момент нашего разговора запечатлелся в моей памяти. Но помнит ли она? Помнит ли она, насколько я проклят.

Я смотрю на нее. И она смотрит в ответ.

Аурелия все еще тяжело дышит, ее зрачки расширены. И затем она делает самую возмутительную вещь, которую могла бы сделать в моем присутствии.

Она облизывает губы.

Я возбуждаю Аурелию. Моя близость действует на нее.

Это осознание притягивает меня к ней, как гравитация. И когда я наклоняюсь к ней, весь мой мир переворачивается с ног на голову. На ее нижней губе блестит влага, отражая утренний солнечный свет. Я вдруг замираю, любуясь формой этих губ. Бледно-розового цвета, одинаково пухлые. Даже спелые. Сладкие.

Святая Мать. Не сейчас. Никогда.

Количество силы воли, которое требуется, чтобы отойти от нее, немыслимо. Потому что я не хочу. Потому что я должен.

— Полегче, Лайл, — знакомый скрежет вплывает в мою голову на фоне ужасающего осознания. — Подумай о чем-нибудь неприятном.

— Представь, как черви извиваются в мясе, — голос, подобный гулу вулкана, проникает в мой разум. — Подумай о том, как ешь их. У меня всегда получается.

Что за черт?

— Лайл что, теперь в групповом чате? — ворчит Дикарь. — Гребаный ад, теперь вообще никакого веселья.

— Ты ошибаешься, — усмехается Ксандер. — Это дерьмо только что стало намного интереснее.

Этого не может быть.

— Ну, привыкай к этому, — неохотноговорит Дикарь, — брат.

Перед моим мысленным взором возникает образ одного из школьных классов, за которым следует рука Дикаря на коленях, с выставленным средним пальцем в мой адрес.