Книга Ее бешеные звери, страница 27 – Э. П. Бали

Вся аудиториязамолчала.

Той ночью Ульман забрал меня от моих братьев и сестер и заставил спать в одиночку.

— В следующий раз соври, — сказал он, приставляя электрошокер к моему лицу.

Можно подумать, что после многих лет применения электрошока можно привыкнуть к нему, но от этого боль не становится меньше. Он пронзил мое маленькое тело, и меня швырнуло на пол клетки.

Когда отец Скай ушел, я задал ей вопрос с помощью кнопок.

— Разве лгать не плохо?

— Ты животное, — упрекнула она. — Откуда ты знаешь, что хорошо, а что плохо? Все, что люди вам говорят — правильно, иначе и быть не может.

Но я ей не совсем поверил. Не знаю, что отличало меня от моих братьев и сестер, но я несколько раз задавал Ульману вопросы. Я даже использовал кнопки, чтобы обращаться к толпе способами, которые были запрещены. Возможно, мои гормоны должны были вот-вот взыграть. Не знаю.

В конце концов Ульману надоели мои расспросы. Я был любимцем публики, и он не хотел от меня избавляться, потому что я никогда не был агрессивен по отношению к нему. Поэтому он сделал то, что, как он знал, заставит меня прислушаться.

Он забрал меня от семьи.

Я был накачан успокоительными, но не спал и чувствовал страх на каждом шагу. Поездка в аэропорт. Погрузка в странное транспортное средство, от которого болели уши и которое издавало громкие звуки, пока скользило по небу. У Ульмана были какие-то дела на нелегальной бойцовской арене для детенышей, где он заставил меня смотреть, как дети в человеческой форме когтями и клыками избивают и разрывают друг друга до крови.

Он наклонился и сказал мне в маленькое львиное ухо:

— Вот что случается с детенышами, которые плохо себя ведут, Лайл. Вот что случится с твоими младшими братьями и сестрами, если ты не будешь делать то, что тебе говорят.

Так я и сделал. Я был идеальным маленьким львенком долгое, долгое время.

Дыхание Аурелии становится глубоким и тяжелым ото сна. Я пристально смотрю на нее какое-то время, ожидая, что она снова примет свой человеческий облик. Все мои чувства обострены до предела.

Но она остается львицей.

Из меня вырывается низкий и протяжный вздох.

— Но это история для другого раза, — осторожно снимаю ее голову со своего колена и кладу на каменный пол.

Поднимаясь на ноги, я вдруг чувствую странную легкость, словнос моих плеч свалилось какое-то старое закоренелое бремя.

— Я вернусь завтра, и мы снова поговорим. Возможно, о более приятных вещах.

По пути к выходу я замечаю ореол ярко-розовых волос, мелькающий на пороге двери-обманки.

— Мисс Деви.

Она спотыкается, но остается на ногах, ухитряясь удержать свою блестящую розовую папку и охапку бумажных пакетов. Мой нос подсказывает мне, что они наполнены круассанами с ветчиной и сыром.

— О, Богиня! Простите. Здравствуйте, сэр, — застенчиво говорит она, моргая подведенными глазами.

Я оценивающе смотрю на тигрицу. Под глазами мешки, коричневая кожа имеет пепельный оттенок.

— Когда я задам вам вопрос, мисс Деви, я хочу, чтобы вы ответили честно, вы понимаете?

Ее глаза расширяются, прежде чем она берет себя в руки, шурша пакетами.

— Конечно, сэр.

— Как долго мисс Аквинат находится в своей измененной форме?

Минни моргает раз, другой, затем трет глаза запястьем.

— Эм, я не… Я вообще не видела, чтобы она принимала человеческий облик, сэр.