Книга Ее бешеные звери, страница 25 – Э. П. Бали

А перед ними стоит поднос с чашкой и блюдцем, которые, наверняка, принесли из столовой ее друзья. Но моё внимание привлекает запах, исходящий от чашки. Майло. Шоколадно-солодовый напиток, который у меня в списке обязательных поставок, потому что он очень популярен, особенно среди младших студентов перед сном.

Воспоминание манит, далекое, но… обжигающее.

Глубоко внутри меня гремят цепи, за которыми следует низкое громовое рычание.

Внезапное желание разбить этот фарфор вдребезги почти переполняет меня. Генри вопросительно пищит, и я вырываюсь из оков памяти.

— Я просто думал о «Майло», — говорю я ему. — Я знал девушку, которая пила его из точно такого же чайного сервиза.

Аурелия моргает, глядя на меня, и я гадаю, понимает ли она, кто я для нее. Кем я должен быть для нее. Интересно, злится ли она из-за того, что ее суженые отдали ее отцу. Поправка: попытались отдать.

Без сомнения, именно это довело Аурелию до такого состояния.

Вздыхая, я вспоминаю шестьдесят два электронных письма в моем почтовом ящике, на которые нужно ответить.

Я уже собираюсь встать, когда Аурелия тихо и низко рычит. Я замираю и смотрю на нее. К моему крайнему удивлению, она поднимается на ноги, делает пять шагов, разделяющих нас, разворачивается и садится рядом со мной. Ее мягкое и теплое тело прижимается к моему бедру, а затем она кладет голову мне на колено.

Все мое существо замирает, озадаченное этим совершенно неожиданным действием.

Я сглатываю при виде того, как она лежит на мне. От тепла, которое распространяется не только по моей ноге, но и по всем остальным частям моего тела. Я снова сглатываю. Затем прочищаю горло.

Она начинает мурлыкать.

Хотя человек может меня ненавидеть, ее анима явно не испытывает того же.

Генри устраивается по другую сторону от нее, комочек голубого пуха среди золота. Меня охватывает странное желание. Аурелия, возможно, ничего из этого не вспомнит, и все сказанное здесь и сейчас вряд ли будет воспроизведено между нами. Это заставляет моего анимуса мурлыкать, несмотряна стальные оковы. У него развязывается язык.

Стараясь не прикасаться к ней, я шепчу слова, которые никогда не думал произносить.

Глава 8

Лайл

Одно из моих самых ранних детских воспоминаний — как мы с братьями и сестрами пили по вечерам «Майло».

Там была человеческая девочка, дочь мужчины, который владел нелегальным парком дикой природы, где я родился. Мама Скай давала ей перед сном горячий Майло, а она прокрадывалась к клеткам с детенышами и выливала половину своей кружки в нашу кормушку.

Четверо моих братьев и сестер и я сбивались вокруг блюдца и лакали так быстро, как только могли. Скай хихикала и называла нас «глупыми малышами», а еще часто рассказывала о том, как прошел ее день. Казалось, ей совсем не с кем было поговорить.

Это хорошее воспоминание, несмотря на ад, который там творился.

«Заповедник дикой природы Ульмана», так называлось это место. У них были «Всевозможные коалы, вомбаты, тасманские дьяволы и уникальный прайд львов, которые проявляют удивительные интеллектуальные способности семь дней в неделю с девяти до трех».

Я так и не узнал, как моя мать, ее жена и двое мужей оказались в клетках Ульмана. Нам не разрешали общаться с нашими родителями, и я даже не знал, как они выглядят в человеческом обличье, потому что нам было запрещено превращаться.