Книга Ее бешеные звери, страница 228 – Э. П. Бали

Есть только один человек, обладающий навыками и властью сделать это.

Я вскрикиваю. Боль и паника пронзают череп, и я замираю в воздухе. Через мгновение я несусь к земле, слабо хлопая крыльями. Бросив взгляд в сторону дороги, проходящей мимо Академии, я вижу колонну черных машин, приближающихся к главным воротам.

Срань господня.

Предполагалось, что он приедет только через несколько дней.

Боль снова пронзает меня, и мир превращается в размытое пятно, пока я падаю и падаю.

Темная тень подхватывает меня, и рев ветра и крик в моей голове резко обрываются. Несмотря на боль, разрывающую мой мозг на части, я знаю, что в этих объятиях я в безопасности и снова на земле.

У меня нет времени размышлять о том, как это произошло, потому что мои чувства возвращаются, а орлиное зрение обостряется. Меня окружают четверо суженых, а за их спинами настороженно наблюдают охранники Академии.

Телефоны Лайла и Косы одновременно вибрируют. Коса достает свой, чтобы просмотреть сообщение, а меня трясет в руках Лайла, пока он отвечает на звонок.

— Что? — рявкает он.

Мы все слышим глубокий тембр голоса на другом конце провода. Это Рубен.

— Мейс Нага у главных ворот. Он и его отряд с ордером.

— Чего он хочет?

— Он говорит, что пришел привлечь вас и Академию Анимус к ответственности за обращение со змеями в школе. Теми, что в клетках. Он говорит, что это противоречит Закону о борьбе с дискриминацией видов…

— Я скоро буду.

Теми, что в клетках? Но я думала, что Лайл отправил их всехдомой.

Однако атака на мои щиты не завершена. С ментальным воем мой щит разбивается на куски грубой, но эффективной силой.

Жестокая боль пронзает мой живот. Темные ядовитые клыки обжигают мою и без того омертвевшую кожу.

Я кричу, извиваясь в руках Лайла, хлопая крыльями, дрыгая лапами. Я не могу дышать. Я не могу думать. У меня кружится голова, сама моя реальность ускользает.

Запах Дикаря окутывает меня. В его голосе слышится паника.

— Аурелия, детка, что случилось?

Руки Лайла крепко сжимают меня, пока я изо всех сил пытаюсь сохранить сознание под натиском чужих сил. Но боль, ожог, полная слепота, раздирание — все это сводит меня с ума. Такими темпами у меня не останется желудка.

Гори. Гори. Гори.

Дроби. Дроби. Дроби.

Я брыкаюсь, пытаясь поднять щиты, отталкивая обоих суженых. Но они держат крепко. Они разговаривают, спорят, но я не слышу, о чем они говорят.

А затем следует команда, достаточно резкая, чтобы прорезать туман, вторгшийся в мой разум.

— Перекинься.

Повинуясь инстинкту, я подчиняюсь.

Холодный воздух ударяет мне в кожу, в живот, и я кричу в агонии. Мне удается поставить ноги на траву, но большие, крепкие руки не дают мне рухнуть на землю.

Затем это прекращается. Нападение прекращается, и я остаюсь со злобным режущим послевкусием.

Я открываю глаза и в ужасе смотрю вверх.

Все четверо моих суженых окружают меня, уставившись на мой живот и четыре кровоточащие, зияющие некротические раны, которые разорвали некогда гладкую кожу моего живота в клочья.

Дикарь держит меня за руку, его лицо искажено от чистого животного гнева.

Побелевший Лайл держит меня за другое запястье. Его ноздри раздуваются, когда он переводит взгляд на меня.

Ледяная фигура Косы кажется застывшей во времени и пространстве, поскольку его зрачки расширились, полностью закрыв радужную оболочку.