Книга В твой гроб или в мой?, страница 126 – Жаклин Хайд

Джордж ахает.

— О боже мой, — восклицает он, уставившись на свой телефон. — Это самая милая вещь в мире!

— Что такое? — спрашиваю я, пытаясь развернуться в нашем маленьком углу, но плащ за что-то цепляется. — Оуууу! — я разворачиваюсь и врезаюсь в него. — Джордж, ты наступил на мой плащ.

Он двигается, извиняясь, и я тяну его за собой, в сторону. Мой телефон вибрирует, и я смотрю вниз, глаза расширяются.

— Боже мой! — я визжу, внезапно забыв о том, пялятся люди или нет. — Он назначил меня координатором мероприятия. Зачем ему это делать? — ошеломленно кричу я шепотом.

На фотографии Влад и Дойл в фойе замка. Влад смотрит в камеру, не улыбаясь, в то время как Дойл ухмыляется, разбивая сердца по всему Интернету одним махом.

Джордж тяжело вздыхает, как раз в тот момент, когда в комнате становится тихо.

— Он здесь, — объявляет Джордж, за чем следует отчетливое позвякивание столовых приборов о бокал с шампанским и тишина в толпе.

— Если бы мой отец мог быть здесь сегодня, он бы гордился тем, чегодостигла семья Цепеш, — от сильного, звучного голоса Влада у меня по спине пробегают мурашки. — Мало того, он бы гордился тем, что я нашел свое счастье.

Прежде чем я успеваю повернуться и посмотреть на Влада, Джордж тянется к моему плащу, пытаясь снять его.

Я отталкиваю его, шлепая по рукам.

— Прекрати, — шиплю я. Видение, как мои сиськи вываливаются из этого платья на танцпол, полный людей, проносится в голове.

Он выпрямляется во весь рост, примерно пять футов семь дюймов (прим. 170 см), и упирает руки в бедра.

— Сучка, это самое красивое платье, которое я когда-либо видел. Если ты не покажешь его, я буду плакать.

Я обхожу его.

— Пойду поищу тебе салфетки, — парирую я.

— Ладно. Как хочешь, потаскушка, но если ты не покажешь это платье, то никогда не вынешь мою ногу из своей задницы, — угрожает он у меня за спиной.

Я чувствую, как плащ сдвигается, когда он поправляет его на спине.

— Спасибо.

— Он часто говорил, что любовь способна на все, — продолжает Влад. — И поэтому я хотел бы поднять тост за Дойла, моего единственного друга даже в самые мрачные времена. Ты лучший человек, которого я знаю, и без тебя, клянусь, никого из нас сегодня здесь не было бы. Итак, от всего сердца я благодарю тебя, даже если ты заноза в заднице в девяноста процентах случаев.

Раздаются аплодисменты, и я поднимаю телефон над толпой, делаю снимки и ловлю улыбку здесь и хихиканье мужчины там. Это будет так здорово. Я соберу их все вместе позже и сделаю ролик. Жаль, что я не могу немного больше рассказать о том, что я делаю, чтобы привлечь внимание подписчиков, но они просто должны быть приятно удивлены.

Хлопки становятся громче, когда Дойл качает головой, его темно-каштановые волосы снова зачесаны назад, как когда мы впервые встретились на «концерте» Гомеса Адамса.

— Обри? — голос Влада разносится над толпой.

О нет.

Лицо горит, когда толпа расступается, и он шагает сквозь нее ко мне. На нем плащ того же покроя, что и у меня, черный и распахнутый, под ним видно что-то похожее на винтажный черный костюм. Галстук на шее такого же красного цвета, как мое платье, а злая ухмылка на лице определенно вызывает чувства.

Он выглядит как персонаж из готического романа.

— О боже, посмотри на себя, — выдыхаю я, и это все, что я могу сделать, чтобыне начать обмахиваться веером.